Трехэтажный особняк Максименко был самым большим и красивым среди нескольких других, построенных на краю старого, еще довоенного дачного кооператива. Украшенные резными наличниками деревянные дома, считавшиеся когда-то роскошными, теперь пришли в упадок и выглядели жалкой рухлядью на фоне новеньких зданий ультрасовременной архитектуры, защищенных высокой глухой оградой и автоматикой.
Коттедж из светлого кирпича с черепичной крышей и массивными трубами каминов расположился на вершине косогора, и сад спускался уступами к оранжерее и солидной бревенчатой бане. В доме сверкал лаком паркет и сияли бронзовые детали отделки. Внизу были просторный холл, гостиная с зимним садом, столовая и кухня, комнаты прислуги и гараж. На втором этаже — спальни с джакузи и над гаражом — кабинет хозяина. На каждом этаже имелись санузлы, а на третьем, в огромном мезонине, находились бильярдная и тренажеры.
— Ну, Коля, твоя новая резиденция достойна президента крупной страховой компании. Думаю, не хуже, чем у твоих зарубежных коллег, — похвально отозвался о доме Наумов, когда, закончив осмотр, они играли в бильярд в ожидании обеда. — Не пойму лишь, почему у тебя вид хмурый. В таком роскошном доме только жить и радоваться! Уж не потому ли, что обыгрываю? — пошутил, с усмешкой взглянув на друга.
Хотя ему теперь редко доводилось играть в бильярд, былая сноровка не исчезла, и прицел оставался метким. Как-никак, в войну он в партизанском спецдоме даже был чемпионом. И сейчас вел в счете.
— Ну, кто кого обыграет, это еще будет видно. Я уже неплохо натренировался, — улыбнулся Николай Павлович. — А хмурюсь оттого, что не повезло с соседями. Ведь нам теперь тут жить. — Артём Сергеевич лишь удивленно поднял брови, и он объяснил: — Тяготит недоброжелательность хозяев старых дач, они, как ты понимаешь, нам завидуют. Но главное — нет добрососедства с владельцами, которые живут рядом. В общем, все бы хорошо, но место выбрано неудачно! Тебе это должно быть понятно, поскольку на вашей даче вас окружают друзья.
— Но что тогда заставило тебя обосноваться здесь? — пожал плечами Наумов. — Ты ведь на эту стройку потратил уйму средств и сил!
— Потому и настроение портится, — с кислым видом ответил Максименко. — Меня строиться здесь, с ним за компанию, уговорил мой главный партнер по бизнесу, к тому же ставший моим родственником. Это на его дочке женился мой родной племянник Степан.
— Тот, что крупно проигрался и был вынужден уехать? — припомнил Наумов. — И это вас поссорило?
— Если бы только это. Шалопут развелся с его дочерью, и теперь не только испорчены наши отношения с соседом, — с горечью признался Максименко, — но моей сестре даже не показывают ее внука!
— Ну а с другим соседом из-за чего не ладите? — спросил Артём Сергеевич, чтобы не вдаваться в огорчительную для него проблему.
— Другие соседи — это его друзья. Мы их раньше не знали, — нахмурившись, объяснил Николай Павлович. — Они оказались заносчивыми и к тому же хамами. Уезжая, выпускают огромную овчарку, которая способна перемахнуть через разделяющую нас ограду. Никакие просьбы и увещевания на них не Действуют. — Он замолчал, натирая кий мелом, и угрюмо заключил: — Вот так и живем. Во враждебном окружении. Ладно, как-нибудь справимся с этой проблемой, — встряхнулся, словно сбрасывал ее с плеч. — Пойдем-ка чего-нибудь выпьем! Закончим партию после обеда. Не то совсем настроение испортится. Не люблю проигрывать!
* * *
Семейные проблемы, посущественнее тех, что досаждали Максименко, возникли также и у Наумовых. Главная из них касалась матери Вари — Анфисы Ивановны. Она уже давно была на пенсии и одиноко жила в своей кооперативной квартире на окраине Москвы. У них бывала редко, предпочитая совершать прогулки в лесопарке поблизости от дома. Проблема возникла из-за того, что она очень плохо питалась.
— Мама ужасная лентяйка и не любит готовить, — объяснила Варя причину, по которой та голодает. — На работе ходила в столовую, а дома ела всухомятку.
— Но Анфиса Ивановна говорит, что ей не хватает пенсии, — возразил Артём Сергеевич. — И холодильник, когда прошлый раз к ней заезжали, был пуст.
— Денег у нее мало, но она их почти не тратит, так как ленится ходить на базар и в магазины. Ест все, что придется, даже несвежее, — посетовала жена. — Не знаю, как быть. Не можем мы все время возить ей еду!
Они два раза в неделю привозили сумки с продуктами. Заодно Варя прибирала в квартире, так как Анфиса Ивановна ленилась делать и это, наверное, потому, что кроме дочери и зятя, никто ее не посещал. С соседями она всегда скандалила, и из-за вредного характера не пользовалась уважением сослуживцев.
— Конечно, так дальше продолжаться не может, — согласился с женой Наумов. — Ты не в силах готовить на два дома. И еженедельно мотаться туда и обратно. — Он помолчал, размышляя, и предложил: — Раз на твою мать нельзя повлиять, чтобы заботилась о себе сама, давай ее заберем! Переселимся в гостиную, а ей отдадим спальню. Тебе станет легче.
— Это невозможно! Она отравит нам существование, — решительно возразила Варя. — Ты не знаешь моей матери. Вместе с ней жить нельзя.
— Как ты можешь так говорить о матери, — упрекнул ее Артём Сергеевич. — Она вредновата, но будет жить фактически отдельно. Мы купим второй телевизор, и можем с ней не общаться. И потом, я не вижу другого выхода.
— А ты забыл, как ненавидели ее соседи? Убить были готовы, — со слезами на глазах напомнила ему Варя. — Она меня, да и тебя, в гроб вгонит!
Артём Сергеевич все это помнил и все же понять жену не мог.
— То соседи, а мы — ее родные, и не можем бросить одиноко погибать в своей квартире, — сказал он укоризненно. — Твоей маме уже девятый десяток, и, если что случится, помочь некому.
— У матери железное здоровье, и она еще нас переживет, — всхлипнула Варя. — Ты же не хочешь, чтобы наша жизнь превратилась в ад?
— Конечно, не хочу. Давай немного подождем, — сдался Наумов. — Думаешь, мне охота тесниться? Но бросить ее мы не можем. Если станет хуже, то заберем.
Другая проблема, внесшая напряженность в их взаимоотношения, возникла из-за Алеши и Танечки, двоюродной племянницы Вари, приехавшей на учебу. Артём Сергеевич знал ее еще маленькой, когда гостила у них с родителями. А теперь это была высокая большеглазая девушка, умненькая и деликатная. Она сразу пришлась ему по душе, а Варя привязалась к ней, как к дочери.
Танечка училась в Твери и приезжала оттуда в выходные дни и праздники на электричке. Послушная и ласковая, она помогала Варе по хозяйству, делилась с ней сокровенным, как с матерью, и Наумов вскоре заметил, что жена ее любит больше других родственников. Она им всегда помогала, но для Танечки готова была сделать все.
Артём Сергеевич был с ней солидарен, но его заботило и будущее Алеши, от которого не было вестей, пока он неожиданно не позвонил по телефону.
— Выручай, деда! Мне срочно требуется двести баксов. Можно «капустой», — как всегда, с ходу выложил он, что ему надо. — Так ты вышлешь?
