* * *
Как я и полагала, в дачном поселке Чиликов указал именно на тот дом, за которым я наблюдала рано утром. Мы вышли из машины и, как полноправные хозяева, вошли в него через парадную дверь.
— О господи! — это восклицание было первым и последним за последующие минут пять, что произнес Павел Сергеевич.
В доме царил полный хаос: все ящики столов были вытащены, а их содержимое рассыпано по полу, стулья и шкафы сдвинуты со своих мест, обои в некоторых местах оторваны, покрывала, предохраняющие предметы от пыли, скомканы и брошены в угол.
Меня это все ничуть не шокировало, так как, направляясь сюда, я знала, что увижу. Зато для Чиликова разгром в доме был настоящим шоком, ведь о проникновении на его дачу вора я ему ничего не сказала.
— Боже мой, боже мой… — причитал, бегая по дому и то и дело поднимая с пола кое — что из вещей, Павел Сергеевич. — Вот мерзавцы… Чтоб им всем пусто было, чтоб у них руки и ноги поотвалились, чтоб…
На сем набор грозных слов в адрес негодяев-злоумышленников, пробравшихся на дачу, у Чиликова закончился, так как ругаться настоящие интеллигенты не умеют, и он просто бегал по комнатам, возвращая вещи на их прежние места.
Я некоторое время понаблюдала за его действиями, затем прошлась на верхний этаж, пытаясь сама определить, где мог находиться тайник. Мне стало интересно найти его самой, без помощи Чиликова, тем более что ему было не до этого.
Я обошла все комнаты, заглянула во все углы, но мне так и не попалось ничего, что было бы пропущено вором. Поэтому пришлось спуститься и отвлечь хозяина от его мелких дел.
— Павел Сергеевич, где же все-таки тайник? — спускаясь по лестнице, спросила я. — Как я полагаю, вор его так и не обнаружил.
— Да где ему, он только мебель курочить может! — вздохнул Чиликов и указал на подоконник: — Под цветами он.
Я подошла к окну, сняла с него стоящие рядком букеты из сухоцветов в разных вазочках и стала всматриваться в ровно окрашенное дерево. Ни дверец, ни прорезей, ни, на худой конец, кнопочек на нем не наблюдалось. На всякий случай я постучала по подоконнику, даже нажала на него, предположив, что он может отпружинить и открыться. Но ничего не происходило.
— Да вы его просто поднимите, — заметив мое замешательство, сказал Чиликов. — Только посильнее, а то петли давно никто не смазывал, теперь уже заржавели, наверное.
Я осторожно взялась за низ подоконника и тихонько потянула его вверх. Подоконник не поддался, но я почувствовала, что мои действия верны, так как произошло некоторое его смещение. Тогда я схватилась за него обеими руками, и через пару секунд передо мной открылось напоминающее ящик углубление, в котором лежало много чего разного: от ложек с вилками до брошек, сережек. И среди всего — небольшой бумажный сверток. Именно его я и извлекла, сразу же закрыв хитроумное сооружение.
Немудрено, что у вора не хватило ума его обнаружить. Я и сама вряд ли до такого додумалась бы. Ну разве что случайно бы наткнулась, да и то маловероятно.
— Вы нашли фотографии? — спросил Чиликов, заметив у меня в руках бумажный пакет и сразу же оставив свои занятия.
— Пока еще не знаю, но полагаю, что да.
Я аккуратно разорвала сбоку толстую, склеенную скотчем бумагу… и мы с Чиликовым застыли над тем, что предстало нашему взору. Это и в самом деле были фотографии, причем такие, ради которых не только убить, но и стереть в порошок запросто было можно.
Мне доводилось видеть различные непристойные снимки, но такое попало на мои глаза впервые. На верхней фотографии среди толпы абсолютно голых девах, гогоча во весь рот, стоял Георгий Евгеньевич Миронов. Остальные снимки были ничуть не лучше. Они просто не поддавались какому-либо описанию.
И у Павла Сергеевича, и у меня просто свело челюсти, мы были не в состоянии произнести ни единого слова. Наконец я немного очнулась, сунула эту гадость назад в пакет и быстро завернула его. Любоваться на подобное не было ни малейшего желания.
Практически молча мы оба вышли из дачи и, сев в машину, направились в город. Каждый думал о чем-то своем. Когда к Чиликову вернулся дар речи, он произнес:
— Я никогда даже и не думал, что люди могут так себя вести. И ведь вот что самое обидное — этот подонок спал с моей дочерью, у нее будет от него ребенок… — Чиликов на некоторое время замолчал, а затем с еще большей болью в голосе продолжил: — Танюша, очень прошу вас, доведите это дело до конца, иначе я не смогу спокойно жить дальше. Если потребуются деньги, я дам, сколько скажете, но только выведите эту семейку на чистую воду.
Я пообещала сделать, что смогу, успокоила расстроенного мужчину, как умела, а затем спросила о том, что меня интересовало:
— Павел Сергеевич, а откуда Мироновым известно, где находится ваша дача?
— Да еще б им не известно было! Их же дача по соседству с нашей стоит, вместе и покупали. Я ж тогда документы на эти чертовы хоромы обоим делал.
Теперь мне стало понятно, почему вор довольно легко нашел дачу Чиликовых, — описание Оксана Владимировна дала очень точное.
Проанализировав по дороге все собранные сегодня сведения и поняв, что Чиликов мне более пока не нужен, я довезла его до дома и поспешила начать выполнять данное ему обещание.
Первым пунктом моего дальнейшего плана было посещение Миронова-старшего. Необходимо было понять, какую роль во всей этой истории играет он — роль главного заказчика, плохо знающего собственную жену отца семейства или сообщника собственного сына. Поэтому я сначала позвонила в офис Миронова и, удостоверившись, что босс уже прибыл и сегодня задерживается на работе, смело направилась к «Союзинторгу». Заранее представив себе, как «обрадуется» мне коровообразная секретарша, я улыбнулась. Эта мысль не только развеселила меня, но настроила на нужный лад.
Как я и полагала, в предбаннике кабинета начальства мне были не рады. Едва увидев в двери мой силуэт, секретарша шустро вскочила со своего стула и, перегородив дверь в кабинет директора, громко заорала:
— Евгений Владимирович сегодня никого не принимает!
— Ну что ж, я могу и подождать, пока он закончит свои дела, — произнесла я, наигранно терпеливо опускаясь в кресло для посетителей.
Эти мои действия привели секретаршу в столбняковое состояние, и она тупо уставилась на меня, пытаясь сообразить, серьезно ли я говорю. А я, с огромнейшей радостью наблюдая ее замешательство, поудобнее расположилась в кресле, взяла с соседнего столика первый попавшийся журнал и принялась его медленно листать.
Поняв наконец, что я не шучу, секретарша исчезла за дверью, ведущей в кабинет начальника, и появилась из-за нее лишь спустя пять минут.
— Вы можете пройти, — буркнула она, явно недовольная тем, что меня согласились принять.
Я быстро встала и, бросив на нее презрительный взгляд, вошла в кабинет Миронова. Тот сидел за столом и внимательно изучал какие-то бумаги. Когда я появилась, он даже не удосужился поднять в мою сторону глаза, лишь сухо поздоровался и пригласил сесть.
