Еще полгодика и поднимем Вам ставку! – говорит он.
А, ара, спасибо, – говорит он.
Эрнестика моего не забудь, – – говорит он.
Он мине как сын билядь, – говорит он.
Эрнест Варданян! – говорит он.
Шимпанзе подпрыгивает, скалится. Циркач ладит скотину, натешившуюся с бананом, по голове. Уходит, взяв обезьяну за ру… лапу. Мы глядим им вслед глазами директора. Раскрытая дверь, свет, шум. Камера выглядывает из-за двери и мы оказываемся в следующей ретроспективе.
Ретроспектива-2
Все тот же зал, те же лица, только штукатурка кое-где потрескалась и ковер уже потертый. Красные цифры под куполом. «В 1989 год!!!».
Мужчина– циркач одет в галифе и гимнастерку, но знаки отличия и звезды на ней спороты. Мужчина снова поет по-армянски.
Ебаный твой рот, горила, – поет мужчина.
Где ты на хуй там застряла, – поет он.
Я те я рот блядь дзы и в уши, – поет он.
Ебать в сраку, – говорит он фразу, на которой шимпанзе приучен выбегать на арену.
Снова выбегает шимпанзе.
Гомерический хохот.
Крупный план – шимпанзе Эрнест, в форме бойца НКВД, с фуражкой – почему-то офицера танковых войск, – и автоматом «ППШ» на боку. На ногах шимпанзе – начищенные до блеска сапоги. Шум, смех, крики «браво». Мужчина играет на гармони и говорит:
Добрый день товарищ вертухай! – говорит он.
… – отдает честь по-советски шимпанзе.
… – умирает от счастья зал.
Что, братишка, норму поднял?! – говорит с армянским акцентом человек в галифе.
Снова пайку у нас отнял?! – говорит он.
На лесоповал послал, – говорит он.
И посылку отобрал, – говорит он.
… – кивает шимпанзе под рев счастливого зала.
Как вас звать, величать? – говорит мужчина.
… – ждет обезьяна.
Может, Никита? – спрашивает циркач.
… – молчит шимпанзе.
Иосиф?! – говорит циркач, зал снова грохочет.
…мотает головой шимпанзе.
Эрнест?! – говорит циркач.
Шимпанзе яростно кивает. Циркач, разведя гармошку, играет что-то вроде марша Мендельсона, после чего говорит:
Небось, в честь коммуняки Эрнеста Тельмана назвали? – говорит он.
Шимпанзе кивает.
Зал ревет, люди размахивают газетами, мы видим мельком заголовки.».. ласность и перестро…», «Ускорени… и хозрасче..», «… ожектор перестрой…».
Снова кабинет директора, это уже другой человек, он больше смахивает на продюсера Айзеншписа. Небрежно бросает пачку купюр артисту. Тот говорит:
Спасибо, товарищ Айзеншпис, – говорит он.
Тебе спасибо, зема, – говорит директор цирка.
И твоему Эрнестику, – говорит он.
Эрнестику Варданяну! – говорит он.
Шимпанзе, заслышав свое имя, скалит зубы, начинает дрочить. Владелец шимпанзе, подхватив обезьяну на руки, уходит. Открытая дверь, свет… В нее снова выглядывает камера, и мы оказываемся в…
Ретроспективе-3
Совершенно облупившаяся штукатурка, зрителей от силы половина, многие кресла – без спинок и вообще без сидений, просто рама приварена к полу… Окурки, мусор… Плохое освещение. Цифры «1993», намалеванный краской прямо на стене… Косо намалеванные…
Арена освещается всего одним прожектором. На арене наш старый знакомый, в форме офицера румынской армии времен Второй Мировой Войны, играет, уже, почему-то, на скрипке.
Это государственный гимн Молдавии, «Вставай румын».
Следует обычная прелюдия, на сцену выбегает шимпанзе. Люди в зале смеются. На шимпанзе – форма офицера армии Российской Федерации. На плече болтается автомат «Калашников». Бутылка водки в сумке. Стилизованный топор на поясе.
Господин русский, – поет мужчина.
Весь в жопе узкий, – поет он (оргазм в зале – прим. Сценариста).
Ты пришел на нашу землю с сапогом, – говорит он.
Потоптать ее вонючим сапогом, – говорит он.
Ты пришел насрать на нашу землю, оккупант, – говорит он.
Остановит тебя молдавский комбатант! – поет он.
Аплодисменты, затем овация… Шимпанзе убегает, привычно показав зад, и растеряв всю свою амуницию. Камера показывает свет в цирке… Отъезд. Снова кабинет директора. Теперь это лысый мужчина в ужасном – хуже советского (казалось, советских невозможно превзойти, но молдаване побили рекорд – прим. Сценариста) – костюме. Мужчина выглядит, как граф Дракула, которого заставляли дать показания «Сигуранце» и после 20 лет Сотрудничества выгнали на улицу без выходного пособия.
Спасибо, господин Варданяну, – говорит он.
Номер великолепный… – говорит он.
Бля буду, – грустно говорит он.
И Эрнест ваш… – говорит он.
Обезьяна обезьяной а блядь лучше русского соображает, – говорит он.
По крайней мере, гимн Молдовы выучила! – говорит он.
Э, ара, не за что, – говорит грустно циркач.
Он мине как сын, биля буду, – говорит он
В руке артиста – две купюры… На них капает вода, мы поднимаем голову вместе с камерой, видим протекающую крышу… Крупно – дыры, потекшая штукатурка… Отъезд камеры. Это течет крыша цирка. На арену практически льет, артист в гимнастерке стоит на ней в резиновых сапогах, у него в руках флаг Евросоюза. Крупно – фанерка в углу с цифрами.
«2003 навстречу!!!»
В зале – буквально на краю, – несколько мужчин с внешностью европейских функционеров. Они одеты в хорошие костюмы, держат над собой качественные зонты. Сидят на скамье, принесенной, очевидно, специально для них.
Мужчина под дырявым зонтом, уже безо всяких музыкальных инструментов, поет:
Пусть бегут неуклюже, – поет он по-армянски.
Пешеходы по лужа… – поет он.
Ебать в сраку, – произносит он пароль.
На арену выбегает шимпанзе, которого прекрасно было видно, потому что никаких перегородок в цирке уже не было. Шум дождя, выбитые окна, ветер… На обезьяне – плохо подогнанный костюм и на груди табличка «Гомофоб».
Наше вам с кисточкой господин гомофоб! – говорит циркач.
