Теперь они много катались на велосипедах. Исследовали нехоженые тропинки, полуразвалившиеся постройки и заброшенные гравийные карьеры или ехали навестить овец, которые паслись на лугу в нескольких километрах от их городка. Иногда они заезжали в Эстерюд и однажды зашли в местную библиотеку. Городок был крошечный, но библиотеку в нем выстроили основательную: несколько отделений, укромные уголки для чтения, столики с шахматными досками.
Вечера становились все короче, и теперь Юханнес с Терезой ехали в библиотеку сразу после школы. Они брали шахматную доску и играли на ней в шашки — здесь у Юханнеса не было такого очевидного преимущества, как в шахматах, — или читали, или тихонько разговаривали.
Так бы и продолжалось, если б Юханнес не получил в подарок игровую приставку. Зима подходила к концу, и Тереза была вынуждена проводить все больше времени дома у соседей — только так она могла побыть с другом.
Здесь ее окружали гладкие кожаные диваны и натертые до блеска стеклянные журнальные столики. Мама Юханнеса крадучись входила в комнату с подносом: на нем стаканы с соком и печенье. Крутой парень по имени Макс Пэйн лихо расстреливал врагов на экране телевизора. Пальцы Юханнеса порхали над кнопками и рычагами на пульте управления. Тереза ужасно мерзла. Ей приходилось каждый раз закутываться в одеяло, наблюдая за тем, как ее друг бойко передвигается по полным преступников кварталам Нью-Йорка.
Юханнес раздобыл игру «Железный кулак — 4» и пульт для второго игрока. Теперь Тереза тоже могла участвовать, и они устраивали поединки друг против друга. У Терезы выходило неплохо, она прекрасно понимала все правила и даже иногда выигрывала, но уже через пять минут ей становилось скучно, а Юханнес мог сидеть за приставкой целыми днями.
Тереза еще одевалась в прихожей, а мама Юханнеса уже заходила в детскую с небольшим портативным пылесосом, чтобы убрать за ней рассыпанные крошки от печенья. По дороге домой — всего метров двести — Терезе хотелось плакать, но она всегда сдерживалась.
Одним майским днем Тереза стояла у себя на участке и не знала, куда ей пойти. Перед ней — гараж, к которому прислонен ее велосипед. Налево — тропинка к дому Юханнеса. Направо — дорога, ведущая к шоссе. Позади — ее собственный дом. И ни в одну из сторон ей идти не хотелось.
Безвольно опустив руки, она стояла на лужайке. Ее влекло только вверх или вниз. Провалиться сквозь землю или взмыть в небо. Но оба пути закрыты для нее. Тереза жалела, что она не крот и не птица, что она не кто-то другой. Что у нее даже нет способности притвориться кем-то из них.
Минут пять Тереза простояла не двигаясь. Одна мысль в голове обрела ясные очертания и сложилась в целую фразу. Она произнесла ее про себя и повторила несколько раз.
«Мне некуда податься». «Мне некуда податься».
Тереза раскачивалась взад и вперед. Даже подумала, а не упасть ли ничком, не выставив руки, чтобы проверить: вдруг земля под ногами разверзнется. Но этого не произойдет. Не стоит и пытаться. Девочка развернула свое тело влево и заставила ноги пойти. На полпути к дому Юханнеса она свернула в лес и отправилась к гроту. Оглядев неровные стены их покинутого убежища, Тереза начала вспоминать, как они с Юханнесом играли здесь, составляя коллекции из разных предметов. От этих мыслей стало еще грустнее.
«Мне некуда податься».
Слова прилипли к ней и не желали уходить. Они крутились у нее в голове, не позволяя думать ни о чем другом. Окутанная словами, Тереза вернулась в дом, сбросила ботинки в прихожей, пошла в свою комнату и закрыла дверь. Затем она достала блокнот, который ей подарили на одиннадцатый день рождения, и написала сверху на первой странице:
«Мне некуда податься».
Тут же в голове родилась следующая фраза:
«Дороги нет».
Посасывая кончик карандаша, Тереза глядела на эти две строчки. Способность думать вернулась к ней, и она стала подыскивать фразу, которой можно было бы продолжить. И вот что вышло:
«Но надо идти».
Отложив карандаш, Тереза сначала прочла то, что получилось, про себя, а потом вслух:
«Мне некуда податься. Дороги нет.
Но надо идти».
Звучало неплохо. Считай, настоящее стихотворение. И кошки больше на душе не скребут. Будто теперь эти слова не о ней. Или нет, о ней, но в другом, более высоком значении. Будто она не просто стояла и не знала, куда пойти, а пережила какие-то сильные эмоции.
Тереза пролистала блокнот: красивая кожаная обложка заключала в себе восемьдесят пустых страниц кремового цвета. У девочки сердце замерло при мысли о том, что страницы заполнятся. Ее собственными словами. Ее собственными фразами. Еще немного подумав, она написала:
«Должен быть кто-то еще».
За этой фразой последовала еще одна, а потом еще одна. Дойдя до конца страницы, Тереза перелистнула ее и продолжила писать.
10
Летом после пятого класса все стало по-другому. У Терезы начала расти грудь, а под мышками у Юханнеса появились волосы. Теперь, если они купались на каком-нибудь уединенном пляже и приходилось переодеваться друг перед другом, им становилось неловко. Терезу это ужасно раздражало: так глупо!
Как-то раз они лежали на скале рядом с озером и обсыхали на солнце. Вдруг Тереза села, обхватила руками коленки и, упершись в них подбородком, спросила:
— Юханнес, ты что, влюбился в меня?
Мальчик широко раскрыл глаза от удивления, будто подружка всерьез спросила его, не прилетел ли он с Марса.
— Нет, — с силой выговорил он.
— Хорошо, потому что я тоже в тебя не влюблена. Но отчего тогда нам так неловко?
Тереза опасалась, что Юханнес отмахнется от нее, сделает вид, будто не понял, о чем речь, но он посерьезнел и прищурился.
— Не знаю, — признался он, покачав головой и глядя поверх воды.
Девочка посмотрела на его худое незагорелое тело: острые локти и коленки, подбородок тоже торчит, высокий лоб, полные девчачьи губы. Не! Точно не ее тип. К своему же недовольству, Тереза признавала, что ей по душе неопрятные грубоватые мальчишки.
— Хочешь меня поцеловать? — спросила она.
— Не особо.
— И все-таки.
Обернувшись к подружке, Юханнес всматривался в ее лицо, пытаясь уловить насмешку, но Тереза не шутила.
— Зачем? — недоумевал он.
Тереза пожала плечами. Когда она взглянула на его мягкие округлые губы, у нее мурашки по телу бежали. Нет, она, конечно, в него ни капельки не влюблена, но ей хочется попробовать эти губы на ощупь.
Юханнес смущенно улыбнулся и тоже пожал плечами. Потом наклонился к ней и прижался своими губами к ее губам. У Терезы немного закружилась голова. Их губы были сухими и теплыми, как корочка свежеиспеченного хлеба.
— Что ты делаешь? — закричала она, отдернув голову, когда почувствовала его язык у себя между зубами.
