Писать о наболевшем, сохраняя хладнокровие, было очень сложно. Тереза с облегчением отпустила все тормоза и дала волю чувствам. Кипящие эмоции вырвались наружу.
Она превзошла саму себя в искусстве формулировок, описывая звенящую пустоту в головах всех этих тупиц, в уши которым насильно вливали потоки дерьмовой поп-музыки, отчего в мозгу у них случалось короткое замыкание, стоило им увидеть перед собой настоящего исполнителя. Почему бы им не пойти спать, предварительно помолившись своим поп-идолам, алтарь которым они устроили у себя в спальне.
Последовали злые комментарии, не так искусно написанные. Тереза почувствовала себя в своей стихии. Изредка кто-нибудь осмеливался выразить слова поддержки, не давая потерять запала. Кто-то уставал перекидываться остротами и уходил с форума, и ему на смену приходили новые участники дискуссии. Но сторонники Терезы оставались с ней.
В час ночи Тереза написала: «Спокойной ночи» — и покинула форум. В голове гудело, но на душе полегчало. Когда девочка пыталась заснуть, картинка поющей Торы Ларссон еще долго стояла у нее перед глазами.
На следующий день в школе тоже велись оживленные дискуссии по поводу музыкального шоу. Тереза в них участия не принимала. В глубине души она прекрасно понимала, что нельзя заставить кого-то полюбить то, что ему уже не понравилось. Да и на форуме она не столько вербовала сторонников, сколько давала выход эмоциям.
В школе большинство тоже считало, что Тора никуда не годится и шансов у нее нет. Подобное мнение громко высказывалось самыми популярными девчонками, которых все привыкли слушать, и некоторыми парнями, снизошедшими до обсуждения. Разумеется, статистически, должны были найтись и те, кто думал иначе, но в школе, в отличие от форума, они не осмеливались даже пикнуть и либо держались в сторонке от общих споров, либо послушно соглашались.
Селия из девятого «А» встала на большой перемене посреди столовой и показала злую пародию на Тору. Уставившись ничего не видящим взглядом прямо перед собой и едва открывая рот, она пропела: «Тысячу и одну ночь срала я в постель…» Вся столовая так и грохнула со смеху, а Тереза зарделась от злости, но ничего не сказала. Она не смогла бы себе самой объяснить, почему Тора Ларссон завоевала ее сердце, но теперь она будет служить ей верой и правдой. Будто преданный солдат, Тереза пошла и налила суперклея в замочную скважину шкафчика Селии.
Кусая ногти, Тереза следила за отборочными турами в проекте «Стань звездой». Судьи были недовольны неумением Торы Ларссон держаться на сцене, и каждый раз участница была на волосок от того, чтобы вылететь из проекта. Но ее голос все же победил, и в итоге жюри неохотно (может, это была игра на публику) отобрало Тору в числе двадцати счастливчиков, которые допускались до зрительского голосования. Казалось, судьи хотели бы не принимать во внимание ее удивительный голос, но не могли. Разумеется, ведь он завораживал, и отсеять такую конкурсантку просто невозможно.
Тереза вздохнула с облегчением. Теперь дело за ней и другими поклонниками Торы. В их воле дать ей продержаться в проекте как можно дольше, чтобы наслаждаться ее пением снова и снова.
Следующая неделя в проекте называлась «неделей испытаний». «Испытания» от слова «пытка». Торе предстояло выступить уже в первом полуфинале, и чем ближе становился вечер выхода программы в эфир, тем больше нервничала Тереза.
Девочка понимала, что глупо так переживать из-за дурацкого телешоу, но ничего поделать с собой не могла. Она раз за разом пересматривала ролики с песнями, исполненными Торой на проекте, — они по-прежнему цепляли.
Вечером вся семья, по обыкновению, собралась перед телевизором. Тереза сидела на диване будто в непроницаемом пузыре. Ей не хотелось слушать, как родители и братья переговариваются. Еще меньше ей хотелось знать их мнение. Если они начнут ругать Тору, она может взорваться. Но вот ее любимая участница вышла на сцену, и ногти Терезы впились в подушечки пальцев. Нервы — словно натянутая струна.
За месяцы, прошедшие с момента первых прослушиваний, Тора мало изменилась. Стилисты попытались что-нибудь сделать с ее прической и приодеть ее, но Тора по-прежнему производила впечатление человека из иного — лучшего — мира.
Как нельзя кстати, Тора исполнила «Life on Mars?»
[22]
. Кажется, Тереза даже моргать перестала на те две минуты, что звучала песня. Пусть внешне участница не изменилась, но на сцене она теперь держалась немного по-другому: на публику в студии по-прежнему не обращала внимания, зато время от времени смотрела в камеру. Каждый раз, встречая этот взгляд, Тереза вздрагивала.
Это чертовски маленькое дельце
Для девушки с волосами мышиного цвета.
Нет, дельце вовсе не маленькое. Уже в который раз Тереза была готова признать выступление Торы лучшим из всех когда-либо виденных в проекте. Когда Тора закончила петь, Тереза вскочила, сказала, что ей нехорошо, и выбежала из гостиной. Чувствовала она себя прекрасно, но ей хотелось избежать семейного обсуждения, да и потом, нужно было успеть позвонить, проголосовав за Тору.
Боясь потратить все деньги на своем мобильном, девочка пошла в спальню к родителям и стала звонить с городского телефона, пока не заломило в пальцах. В гостиную она вернулась как раз вовремя, чтобы услышать результаты голосования. Тора прошла дальше. Естественно.
Оставшийся вечер Тереза посвятила защите любимицы на разных форумах. Поклонников у Торы прибавилось, но большинство по-прежнему считало, что артистка из нее никчемная. Вероятно, почитатели таланта Торы любили ее настолько, что помогли остаться в проекте усердными звонками.
2
Тереза стала по-другому смотреть на вещи. С тех самых пор, как она начала читать статьи о волках, девочка не раз представляла себя в обличье этого хищника: острые зубы, ловкие движения, смертельная опасность. Тереза была одиноким волком, который рыскал среди уютных домиков и наводил ужас на трусливых людишек, тут же звонивших в газеты.
Но в школе она начала замечать, что все ведут себя будто они одна большая волчья стая: здесь тоже царила иерархия, тоже существовали особые правила игры. Тереза настолько сильно болела за Тору, что ее взгляды по поводу телешоу стали для нее своего рода лакмусовой бумажкой, с помощью которой она проверяла, кто чего стоит.
Теперь она многое видела по-другому. Она видела, что альфа-самка Селия определяет взгляды всей стаи. Стоило ей клацнуть зубами, как всем оставалось лишь прижать уши и засмеяться, подвывая и выказывая полное подчинение. Иначе можно схлопотать. Например, услышать, как пренебрежительно отзываются о твоих новых брюках. Глазом моргнуть не успеешь, а уже вся стая будет считать, что ты купила безобразные брюки. Парни тоже вечно подначивали друг друга, с помощью кулаков или острых словечек. Существовали четкие правила, кто кому может говорить гадости и над кем разрешалось обиженному, в свою очередь, подшутить, чтобы стая от него не отвернулась.
