Выйдя в интернет, Макс решил проверить те данные, которые собрал в квартире Торы. Он нашел Анжелику Тору Ларссон и выяснил, что номер ее удостоверения всего на одну цифру отличается от номера, который он видел на карточке у Торы.
Еще интересней стало, когда он забил в поисковик имена Леннарта и Лайлы Сёдерстрём. Макс прочитал статьи о жестоком убийстве известных музыкантов, об их сыне Джерри, о таинственной комнате, которую полиция обнаружила в подвале. Шрамы на спине подсказали ему то, чего не было написано в интернете. Загвоздка вполне могла обернуться гвоздем программы.
Тора Ларссон у него на крючке. Он может делать что угодно, потому что она не сможет ему помешать.
8
В понедельник утром Тереза отправилась в школу. Когда она садилась в автобус, остальные провожали ее взглядом. Она прошла в самый конец автобуса, села на последнем ряду, закинув ноги в новых ботинках на спинку сиденья перед нею. Молодежь оглядывалась на нее и прыскала со смеху. Но стоило ей взглянуть им в глаза, они отворачивались.
Перед кабинетом уже стояли ее одноклассники, среди них Карл — оператор. Тереза шла по коридору, медленно приближаясь к ним. Новые ботинки делали ее шаг пружинящим и уверенным. Полная спокойствия, она смотрела прямо на одноклассников.
— Приветик, Тереза, — сказал с ухмылкой Карл, когда она подошла ближе. Оттянув пальцами щеку, он подвигал ею так, что послышался хлюпающий звук. Стоящие рядом ребята загоготали.
Тереза могла бы сесть на скамейку подальше от кабинета и притвориться, что не видит и не слышит одноклассников. Кто-нибудь из них сейчас спросит, не объелась ли она за завтраком. Кто-то другой отпустит еще какую-нибудь скабрезную шуточку. А она будет сидеть потупив глаза и делать вид, будто ничего не слышала. Нет, это не выход.
Улыбнувшись Карлу, будто она оценила его шутку, Тереза шагнула к нему и со всего размаху засадила ботинком ему между ног. Носки ее новых ботинок были обиты металлическими пластинами. Она попала в яблочко. Карл выдохнул, будто из него вытащили затычку, и, согнувшись, повалился на пол. Его трясло, лицо побледнело, а рот открывался и закрывался, будто он силится что-то сказать.
— Что? Что ты говоришь? Я не слышу, Карл! — издевалась Тереза, наклонившись над ним.
— Просто пошутил, — то ли прошептал, то ли пропищал сдавленным голосом Карл.
Тогда она поставила ногу ему на щеку, прижав парня другой щекой к полу, и обернулась к остальным:
— Еще кто-нибудь хочет пошутить?
Желающих не нашлось, и Тереза убрала ногу. От рифленой подошвы на щеке Карла остался сетчатый след. Прижав руки к животу, парень с шипением издавал какие-то звуки. Взглянув на него, Тереза не почувствовала удовлетворения: перед ней всего лишь жалкий, до смерти напуганный мальчишка. Она даже пожалела, что так сильно его ударила.
Но теперь уж ничего не поделаешь. Сев на скамейку и сложив руки на груди, Тереза принялась ждать, когда это маленькое происшествие исчерпает себя. «Наверняка сегодняшний день будет полон таких происшествий», — подумала она. Вспомнив об однажды озарившей ее идее простоты, Тереза спланировала свои действия. Как только кто-нибудь начнет над ней издеваться, она ответит пинком. Девчонок будет бить по ногам, а парней в пах, если получится. Вот и все.
К кабинету постепенно подтягивались другие одноклассники, а Карл все продолжал корчиться на полу. Свидетели происшествия шепотом объясняли только что подошедшим, как все случилось.
Всего за пару минут до начала урока пришла Агнес. К тому времени Карлу удалось подняться, и теперь он сидел на полу, прислонившись к шкафчикам.
— Чего ты там уселся? — поинтересовалась Агнес, склонив голову набок.
Парень лишь молча потряс головой, но Патрик все объяснил за него:
— Тереза ударила его прямо между ног со всей силы. Агнес обернулась к Терезе с улыбкой на губах. Поначалу Тереза решила, что это улыбка одобрения, но, когда Агнес пересела подальше от нее, поняла: одноклассница улыбнулась от растерянности.
План Терезы работал еще лучше, чем она предполагала. Одноклассники смотрели на нее с осуждением, но за весь день никто и слова ей не сказал. Даже Дженни не решилась отпустить в ее сторону какую-нибудь гадкую шуточку, по крайней мере Тереза ничего не услышала. Она оставалась хладнокровной и сконцентрировалась на своей внутренней волчице.
Однако за обедом ее оборонительная тактика подверглась серьезному испытанию. Тереза сидела за столом одна — никто не хотел к ней подсаживаться — с полной тарелкой еды. Она ощущала на себе их взгляды, слышала, как они перешептываются: «Что она на этот раз в рот засунет?»
На тарелке лежало два рыбных биточка, четыре картофелины и несколько долек помидора. Тереза почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Избить она может кого угодно, но съесть эту еду — ни за что.
Тереза представила, как поднимается из-за стола, идет к мусорному ведру, счищает все с тарелки и выходит из столовой. И за спиной у нее раздается общий смех. Да уж, они повеселятся.
От еды шел пар. Из вспоротого брюха жертвы лилась кровь, тут же испаряясь на холодном воздухе. Разрезав картофелину, Тереза положила кусок в рот и прокусила кожуру. Ее челюсти усиленно работали, разжевывая мускулы и жилы. Полуживой рыбный биточек еще подергивался, но Тереза решительно впилась в него зубами, прекратив мучения. Кровь томатов стекала ей в горло. Нет, она не оставит падальщикам ни крошки.
Она встала, чтобы отнести пустую тарелку на стол для грязной посуды. После кровавого пиршества Тереза оставила лишь безукоризненно белый скелет. Охота была удачной. Пища снабдила ее энергией на весь оставшийся день. Тереза опять одержала верх.
Отныне так и продолжалось: день за днем Тереза приходила в школу в своих красных ботинках, не боясь никого и ничего. Сожалений и грусти она тоже не испытывала. Встречаясь с Микке в классе или коридоре, она кивала ему, и он тоже отвечал ей кивком. Разговаривать им было не о чем, каких-либо чувств Тереза к нему больше не испытывала. Они умерли в тот день, когда закончилось ее детство, пролившись на цементный пол красноватой массой.
Тереза могла бы оплакивать их уход, но не делала этого, поскольку чувства заменились особым восприятием. Слух, зрение, обоняние стали резче, и теперь, освободившись от необходимости бороться с собственными переживаниями, Тереза воспринимала все происходящее вокруг более отчетливо.
Идя по коридору, она наслаждалась шумом голосов за закрытыми дверями, яркими цветами занавесок и наклеек на шкафчиках, запахом бумаги и чистящих средств — впечатлениями, которые доказывали, что она жива. На протяжении целых пятнадцати лет Тереза умудрилась существовать, упустив главное: она живет.
Поэтому она не грустила по утерянному, но радовалась приобретенному. Ей нравилось быть тем, в кого она превратилась. Пусть по ней и не скажешь, но она и вправду довольна.
Во вторник вечером Тереза сидела за компьютером и переписывалась с Терез. Им нужно было обсудить предстоящую встречу с другими девочками. Встречу назначили на полдень воскресенья, но Джерри вернулся домой из поездки, и поэтому собраться в квартире они не могли. Нужно было придумать другое место, и девочки так ничего и не решили.
