– А что, – сказал я, когда мы с Володей поговорили о погоде, об аварии на Ленинском проспекте, где случился «паровозик», то есть столкнулись аж семь автомобилей, о фильме «Великий Гэтсби» с Леонардо Ди Каприо в главной роли, о продолжении легендарного «Аватара», – семена клещевины и эту белковую вытяжку господину Дрего Мора вполне могла подбросить Аделаида Марковна.
– Зачем? – удивленно посмотрел на меня Володя.
– Затем, чтобы отвести от себя подозрения, – вполне резонно, как мне показалось, ответил я. – Что-то мне не очень верится, что шеф-повара Максимова отравил Дрего Мора. Он и из банкетного зала сбежал потому, что думал, будто бы Трофим Максимов умер от раны на голове, которую ему нанес, ударив бутылкой. И Мора ни сном ни духом не ведал тогда ни о каком отравлении рицином.
– Я тоже не очень верю, что этот Дрего Мора замешан в убийствах, – согласился со мной Володя. – С бабами своими он запутался, это точно! Но Максимова он, скорее всего, не убивал.
– И уж точно он никаким боком не причастен к отравлению Голубева, – добавил я. – Поскольку безвылазно сидел у этой своей любовницы Жанны за запертыми дверьми и зашторенными окнами.
– Да, и к убийству Голубева он, видимо, не причастен, – повторил за мной раздумчиво Коробов.
– Тогда его надо отпускать, – заявил я. – Чего ему там, у вас, безвинно маяться да казенную кашу проедать?
– А куда девать улики?
– А как же презумпция невиновности?
– Что?
Брови Володи удивленно поднялись.
– Презумпция невиновности… как? – повторил я, уже понимая, что сморозил явную глупость.
– Ты это о чем, друг? – Володя продолжал несказанно удивляться. – О какой такой презумпции невиновности ты говоришь? Где ты ее у нас видел? Может, в кино? В детективных сериалах, в которых показывают невесть что? Так о ней и в этих сериалах, кажется, помалкивают. В наших сериалах, я имею в виду. На этом Дрего Мора, Старый, висят улики, как кандалы. С такими уликами итальянцу никогда не выйти на свободу. Пока, конечно, не будет пойман настоящий убийца.
– Ну, погорячился я с презумпцией, Володя, – признался я. – Я же понимаю, что говорить о ней не стоит. Это вроде как снежный человек. Все о нем знают, но никто толком его не видел. Разве что фотографии его следов. Да и те, похоже, подделка.
Мы выпили. После чего кусочек свиной отбивной, легший в рот, растаял, оставив блаженный вкус и приятное чувство сытости.
– Может, это все же Аделаида Марковна муженька своего пришила? – спросил я после паузы.
– Может, она, – снова впал в задумчивость Володя. – А может, и не она… Голубева тоже она, что ли, отравила?
– А может, он случайно отравился? – предположил я.
– Ага, случайно, – скривился Володя. – В той баночке, что ты мне дал, был ведь соус, сделанный Голубевым, так?
– Так, – ответил я.
– И он его, конечно, пробовал, – без всякой вопросительной интонации произнес Коробов.
– Конечно, пробовал. А как иначе. Это ж был его фирменный соус для его… этих… мясных рулетов.
– Ну, вот он и допробовался, – сказал Володя. – В этой твоей баночке яд нашли. Именно в его баночке. С его, Голубева, соусом. Какая уж тут случайность. – Коробов как-то сник, и я разглядел в глазах своего друга выражение отчаяния. – В общем, я понимаю одно: в этом деле я ни хрена не понимаю. Не вяжется ничего. Ни-че-го, – повторил он по слогам. – Упущено что-то. Что-то просмотрели мы с тобой в этом деле. Не разглядели ниточку, за которую надо было дернуть. А теперь эта ниточка и вовсе стала невидимой.
– Давай тогда отмотаем кадры назад, – предложил я Володе. – И начнем все с самого начала и без суеты.
– Мне дали только трое суток, помнишь? – посмотрел на меня Коробов.
– Помню, – ответил я и бодрым тоном добавил: – Ну, у нас еще навалом времени. Не бойся, успеем…
* * *
Я думал, что день так и закончится, поздним ужином и прощанием с Володей, но не тут-то было.
Уже в десятом часу вечера позвонила Ирина.
– Ты еще занимаешься этим делом? – поинтересовалась она.
– Каким? – машинально спросил я.
– Убийствами шеф-поваров Максимова и Голубева? – она было немного удивлена, поскольку знала, что подобного рода дела, если я за них берусь, всегда довожу до конца.
– Да, – коротко ответил я, нутром уже чувствуя, что звонит Ирина неспроста.
– Хочешь знать кое-что? – загадочно сказала она.
– А что это – «кое-что»? – осторожно спросил я.
– Ты приезжай, тогда узнаешь… – ответила она снова загадочно.
– А как же твоя мама? Неудобно получится.
– Ее нет, – последовал немедленный ответ, который меня вполне удовлетворил.
Надо сказать, что у Ирины я бываю нечасто, и только тогда, когда ее мама в отъезде. Почему-то Ирина не хочет, чтобы я встретился с ее мамой. Ни случайно, ни специально. Я даже сомневаюсь, знает ли мама Ирины вообще о том, что я существую.
Первый раз я попал к Ирине месяца три назад. Когда занимался делом странной и таинственной гибели в собственной квартире заслуженного артиста России Игоря Санина. А Ирина с мамой проживали на одной с ним лестничной площадке. В первый день своего расследования этого дела в их квартиру номер семь я не попал: никого не было дома. Зато попал позже, когда всех соседей я уже опросил и оставалась только одна квартира, с жильцами которой я еще не разговаривал. Я позвонил в эту квартиру, и очаровательная девушка, по имени Ирина, не только впустила меня в дом, но и угостила бразильским кофе. Особо много о Санине я у Ирины не выведал, зато узнал, что в квартире номер семь обычной девятиэтажки живет красивая девушка. И что на данный момент она одна, поскольку ее мама находится в командировке в другом городе.
Она мне сразу как-то понравилась (я отметил в себе такую особенность: мне всегда нравились фигуристые и симпатичные девчонки, даже если они бывали порой стервозными; хотя, с другой стороны, кому они не нравятся?). И я ей. Кажется. Но я в то время был очень увлечен расследованием убийства знаменитого актера и ушел, несмотря на то, что Ирина явно желала, чтобы я остался. Женщины обычно таких вещей не прощают, а посему я не счел нужным ни звонить, ни искать с ней встречи, будучи уверенным, что она на меня обиделась и на дальнейшее развитие наших отношений не пойдет.
Второй раз я встретился с Ириной на несостоявшейся конференции в институте неврологии имени Кожевникова при МГУ. Это когда убили заведующего экспериментальной лабораторией Фокина, когда он хотел во всеуслышание заявить, что все якобы сверхуспешные исследования его лаборатории по блокировке в мозгу зон, отвечающих за негативные эмоции, а проще говоря, за злодеяния, полная подтасовка фактов.
Ирина, как оказалось, второй год уже посещала Школу юного журналиста при МГУ и собиралась поступать на факультет журналистики. И у нее было задание: написать репортаж с этой конференции. Куда мой шеф заслал и меня… А что бывает, когда люди встречаются дважды? Когда судьба проявляет настойчивость, сводя незнакомых людей друг с другом? Правильно. Они завязывают знакомство и, случается, остаются вместе. Когда надолго, а когда и навсегда. Как будет у нас с Ириной, я пока не знал. Иногда мне казалось, что у нас все хорошо настолько, что лучше и быть не может. Но бывало, что мне казалось и совсем иначе…
