– Ну, что, – деловито осведомился Коневский, просматривая только что заполненные «объяснения». – Ждать нам предстоит долго. Курите пока, мужики.
За этим предложением, как водится, последовали ответные предложения простить, порвать и отпустить. Естественно, за некую благодарность, исчисляемую в отечественных денежных знаках. Коневский внял мольбам спустя минут двадцать. Он отпустил камазиста, категорически отказавшись брать с него деньги. Пришлось, правда, отвести его в сторону и немного порасспрашивать про криминальную обстановку на трассе. Камазист ничего нового к уже известному не добавил, скутера на дороге не видел. И вообще он тут бывает в лучшем случае пару раз в год. Обычно он колесит по Приморью.
С трактористом разговор пошел на иную тему. Мужик совсем опустил голову, когда «КамАЗ» уехал и он остался один с двумя неподкупными «дружинниками». На вопросы он стал отвечать охотно, тем более что никто ничего не записывал.
– Чего вы от нее ждете, – махал он с горячностью рукой, – какая федеральная трасса! Вот уедет президент, и все снова будет как раньше. Непонятно, что ли, почему все так красиво и шустро делается. Для понтов, для показухи! Я дороги строю уже тридцать лет. Я вам скажу так, что эта трасса и года не простоит.
– Так все плохо? – засмеялся Коневский.
– Хуже, чем плохо! Я понимаю, что можно где-то от технологии отступить, где-то схитрить, когда сроки поджимают, когда денег сэкономить хочется. Но тут ведь такое творится!
И тракторист стал загибать пальцы и рассказывать, как нарушаются технологии. Коневский с Пашей понимающе кивали головами, сокрушенно ими крутили и цокали языками в нужные моменты, подогревая рассказчика. Наконец мужик дошел до вещей по-настоящему интересных.
– А на зарплате как экономят! Прорабы своевольничают, набирают азиатов каких-то, которые за копейки работать согласны, а наряды закрывают как положено, на всю катушку, да на своих людей. Он с ними делится, конечно, но на карман у него прилично остается. И плевать мне на него, дело в том, что они настроят, эти азиаты.
– А где он их берет? – со смехом поинтересовался Паша. – В Среднюю Азию, что ли, ездит?
– Да крутится тут один посредник. Али его зовут, что ли? Он все с прорабами шушукается и откуда-то земляков своих привозит. Аферюга еще тот!
– Почему аферюга? – спокойно возразил Коневский. – Бизнесмен! А может, он, наоборот, добрый дядька, который землякам помогает в России заработать.
– Я бы с тобой согласился, – вздохнул тракторист. – Только не похож он на сердобольного односельчанина, помогающего землячкам. Я пару раз сам его в городе видел, и водилы наши тоже видели. Это он тут на разбитой «Ниве» ездит да ржавой «шестерке». А в городе он на иномарках катается. Я его на «Ниссане» видел, мужики наши на «Тойоте». Это еще тот делец!
Камазист, которого отпустил Коневский, остановился возле дорожников километров через пять.
– Слышь, мужики! – подбежал он к рабочим, возившимся возле большого дорожного катка. – А где у вас прораб?
– А вон, – кивнул один из рабочих на новенькую синюю бытовку и закричал кому-то: – Вовка! Чернышев там? Там он, в прорабской.
Камазист почесал в затылке, но потом, видимо, решил, что уж делать доброе дело, так до конца. А так и останавливаться не стоило. А раз уж остановился, то… глядишь, и его заодно с трактористом отмажут. Ведь говорят же, что на трассе работают не все, кто ни попадя, а фирмы, которые с властями в дружбе. Уж, наверное, своих не оставят.
Он подошел к бытовке, потоптался у открытой двери, потом решительно шагнул. Возле стола, за которым сидел человек в очках, стоял легкий гомон. При появлении постороннего ничего не изменилось, никто даже не оглянулся. Пришлось громко прокашляться, но и это внимания к водителю «КамАЗа» не привлекло.
– Мужики, а кто из вас прораб? – решился он. – Чернышев?
Человек в очках поднял голову от бумаг, глянув поверх стекол на незнакомца. На этом внимание и закончилось, потому что бригадиры, толпившиеся у стола, продолжали решать свои дела, настаивать на своих объемах за день.
– Там ваш мужик, тракторист, в переделку попал, – сказал водитель громко.
Тут уж на него наконец обратили внимание все. Тишина продлилась не долго. Все присутствующие накинулись на прораба, на гостя с расспросами, но Чернышев, видимо, все понял, потому что тракторист вряд ли без его ведома уехал продавать дальнобойщикам солярку. Он тут же на всех прикрикнул, и бытовка опустела за несколько секунд.
Выпроводив последнего из бригадиров, прораб подошел к двери, плотно ее прикрыл и повернулся к незнакомцу.
– Чего там случилось?
– Твой там на «Беларуси» с тракторной тележкой соляру продавал? Менты повязали… в смысле, полиция. Рейд у них какой-то, я так понял. Меня тоже, когда я покупал, захомутали, показания взяли. Такие вот дела!
– Показания? – насторожился Чернышев. – Он показания давал? Письменные?
– Давал! – разозлился водитель «КамАЗа». – Еще как давал. И мне пришлось в сознанку идти. Мутно там как-то все. Полиция уехала, дружинников оставили. А они меня отпустили, а его кружить чего-то начали. Ну, этого – твоего тракториста.
– Ничего не понял! Дружинники его кружить начали? А они точно дружинники?
– Точно, раз в понятые их записывали.
– Где это? На трассе? – заторопился Чернышев.
– На трассе. Километров пять отсюда. Так что, есть у тебя кто, чтобы отмазал?
– Ты… езжай давай, мужик, – вдруг похлопал его по плечу прораб и стал подталкивать к двери. – Спасибо тебе за информацию… теперь как-нибудь сами выкрутимся.
– Так я не потому что… – попытался начать объяснять водитель.
– Понятно, понятно! Если дело удастся замять, то и ты фигурировать там не будешь. Езжай, езжай.
Выпроводив дальнобойщика, Чернышев запер изнутри дверь в своей бытовке и достал мобильный телефон. Но еще с минуту он мерил помещение шагами, прежде чем начал набирать номер.
– Толя? Чернышев говорит. Слушай, тут какие-то люди, то ли полиция, то ли не полиция, повязали на трассе моего тракториста и дальнобойщика одного. Что? Нет, солярку сливал. У меня не подкопаешься, у меня перерасход обоснованный. Хреново, если они с этой стороны начнут на меня наезжать. Яснее ясного, что бабок захотят. И главное, странное дело, полиция привезла с собой дружинников, составили какие-то бумаги, а сами уехали. А с этими бумагами оставили там дружинников. Такое ощущение, что это аферисты. Да еще залетные. Наши бы на трассу не полезли. Понял… километров пять не доезжая до нашего участка… Слушай, Толя, а чем там закончилось с майором твоим, со Щукиным, которого застрелили? Ладно, не по телефону!
Коневский слушал и теребил свой крючкообразный нос и переглядывался с Пашей. Тракторист рассказывал интересные вещи. И не потому, что хотел заслужить прощение. Чувствовалось, что наболело у мужика, что не хочет он так работать, что хочет гордиться сделанной работой. И солярой он торгует не сам по себе. Наверняка ведь прораб в курсе. Или даже прораб и послал его.
