Худощавая, все еще угловатая в свои семнадцать лет, мисс Рис-Джонс, увы, не могла считаться хорошенькой. Большие светлые глаза навыкате и непозволительно широкий рот придавали ей сходство с лягушкой, хотя улыбка ее была довольно милой. Девушка слегка покраснела, но не успела ответить на комплимент – вмешалась тетушка.
– О, директриса пансиона не менее четверти часа рассыпалась в похвалах нашей Кэтрин! Все три мои дочери вместе не прочли столько книг, сколько она одна! И она получила первый приз за умение красиво писать – великолепную старинную чернильницу! Принеси ее, Кэтрин, наши гостьи должны взглянуть на этот шедевр!
Мисс Рис-Джонс послушно поднялась и вышла из комнаты.
– Вы скоро увидите, какая это удивительная вещь! Один из попечителей пожертвовал ее в качестве приза, Кэтрин узнала, что чернильница хранилась в его семье чуть ли не сто лет! – продолжала восхищаться успехами племянницы заботливая тетушка, не обращая внимания на насмешливые гримаски мисс Эвелин.
– Мисс Рис-Джонс не выглядит счастливой, покинув стены пансиона, – заметила Сьюзен, которой надоели все эти разговоры о чистописании. – Ее, конечно, переполняет сочувствие к несчастьям брата.
– Вы совершенно правы, мисс Холтон! Она очень переживает из-за того, что Филипп стал таким замкнутым, потеряв невесту. Он и прежде не был особенно жизнерадостным юношей, но лучшего племянника и представить себе нельзя, – тут же ответила миссис Меллотт. – Последние недели он почти не занимается делами своего поместья, бродит по лесам и полям в одиночестве… Китти, бедняжка, хочет вернуться домой, чтоб ему не было так одиноко, но я не могу отпустить ее, это будет неприлично!
– Почему бы ей не найти компаньонку? У Рис-Джонсов ведь достаточно средств, – заметила миссис Пейтон.
Эмили сдержала улыбку – уж не сама ли Дафна метит на место этой компаньонки, пока муж в отъезде? Пожалуй, Кэтрин не повредило бы общество миссис Пейтон, Дафна смогла бы расшевелить ее. Девушка слишком вялая, похоже, она еще не осознает, что однообразные дни в пансионе миновали для нее безвозвратно. К тому же Кэтрин не мешает научиться подбирать себе туалеты, маскирующие худобу и неловкость, и опытная компаньонка сумела бы если не преобразить, то хотя бы заметно улучшить ее внешность.
– После того, как эта ужасная мисс Гилбертс разрушила жизнь Мортемов, я ни за что не позволю Филиппу привести в дом незнакомую женщину! – возмутилась миссис Меллотт, отчего ее пышно взбитая прическа, явно дополненная шиньоном, накренилась, словно знаменитая колокольня в Пизе. – Кто знает, как дурно она повлияет на Кэтрин да еще, чего доброго…
Тут почтенная женщина внезапно умолкла, бросив косой взгляд в сторону сидящих рядом Эвелин и Сьюзен. Дафна понимающе кивнула – конечно же, миссис Меллотт имела в виду, что компаньонка мисс Рис-Джонс может соблазнить Филиппа, подобно тому как мисс Гилбертс сбила с пути истинного лорда Мортема. Эмили подумала, что ведь это никому не известно – как начался роман Мортема и мисс Гилбертс, но едва ли не все члены местного общества единодушно обвинили в случившемся женщину, чуждую их кругу, а потому заведомо виновную. Хотя, конечно, в данном случае все, скорее всего, так и было, уж очень мало Мортем походил на сердцееда.
Гостьи сидели молча в ожидании мисс Рис-Джонс, и миссис Меллотт посчитала необходимым поддержать беседу, раз уж ее племянница задержалась.
– До того, как случилась эта трагедия в семье Гринлоу, мы все были потрясены жуткими убийствами молодых девушек, о которых писали все лондонские газеты. Вы ведь, наверное, тоже слышали эту историю о том, что убийца оказался сумасшедшим?
Дафна с готовностью подтвердила, что слухи об аресте убийцы дошли до Уэймута, правда, с некоторым опозданием, а Сьюзен прибавила, что ее дядя и миссис Говард проявили единодушие, запретив ей видеть любую из присылаемых в дом Говардов газет даже с расстояния десяти футов.
– Подумать только, человек из достойной семьи, с хорошей репутацией, внезапно начал убивать девушек, за которыми до того ухаживал! – миссис Меллотт, похоже, не находила в этой теме ничего неприличного для ушей Эвелин и мисс Холтон. – Его невеста расторгла помолвку, и он лишился рассудка!
– Я всегда считала, что мужчины слабы духом, – фыркнула Эвелин. – Ну какой женщине пришло бы в голову мстить так жестоко всем мужчинам подряд, если ее обманул один из них?
– Действительно! – засмеялась миссис Пейтон. – Женщина лучше сама обманет троих-четверых мужчин и почувствует себя удовлетворенной, нежели примется истреблять их!
Эмили раздраженно принялась листать лежащий на столике альбом с гравюрами. Она уже начала думать, что возвращение в Гренвилл-парк – не самая большая награда за то, что приходится ежедневно выслушивать бесконечные истории об убийствах. «Как будто мало того, что случилось всего лишь за пару недель с их знакомыми, так они еще обсуждают утратившего разум мужчину, с которым ни одна из них, к счастью, не встречалась!»
Сама она, конечно, читала в газетах об этом молодом человеке, сыне состоятельного торговца зерном. Он убил пятерых девушек в своем квартале после того, как его помолвка закончилась разрывом. Лондонская полиция почти год пыталась найти убийцу, а все потому, считала Эмили, что жертвы неосмотрительно скрывали от своих родителей нового поклонника.
«Этого не случилось бы, если б в их семьях царило доверие, – думала леди Гренвилл, не вслушиваясь в разговор. – Чрезмерно строгие или же расчетливые родители, выбирающие женихов для дочерей по своему вкусу, рискуют потерять намного больше, чем любовь своих детей. Луиза и я вышли замуж по любви, надеюсь, и Кэролайн, когда она полюбит кого-нибудь, не придется скрывать свои чувства от отца и матери!»
К радости Эмили, наконец, вернулась Кэтрин Рис-Джонс, и дамы с любопытством принялись рассматривать ее сокровище. Старинный чернильный прибор и в самом деле вызывал неподдельный интерес у каждого, кто его видел. На посеребренной подставке располагалась фигура рыцаря высотой не меньше фута, мечом поражающего некрупного, но довольно упитанного дракона. Чернила наливались внутрь дракона, а его голова служила чернильнице крышкой и поднималась, стоило только отвести в сторону руку рыцаря, сжимающую меч.
На взгляд леди Гренвилл, это была довольно громоздкая и бесполезная вещь. Скорее всего, попечитель пансиона получил ее в наследство от какого-нибудь дядюшки и не знал, что с ней делать дальше. Выбросить означало бы проявить неуважение к почившему, а для использования по назначению чернильница была слишком велика.
И тут подвернулась удачная возможность сбыть с рук эту диковинку и при этом произвести впечатление своей щедростью на директрису пансиона и других попечителей, чем владелец рыцаря с толстым драконом не преминул воспользоваться.
Следом за Кэтрин в гостиную пробрались младшая дочь миссис Меллотт и маленький Лоренс, будущий лорд Гренвилл, которого Эмили взяла в эту поездку, чтобы он мог поиграть с Патрицией. В отличие от своей мачехи мальчик пришел в полный восторг от чернильницы и принялся умолять Эмили подарить ему точно такую же на будущее Рождество.
