Я сразу же подумала, что, безусловно, потребуются деньги, но
решила Клухина заранее не нервировать.
Правда, робко уточнила:
— Конечно, нельзя ничего загадывать заранее. Вдруг мне
никто не позвонит?
— Позвонит! — уверенно сказал Вася. —
Обязательно позвонит.
Туманов номер два выглядел так, словно его загримировали для
роли в фильме о привидениях — бледное лицо с проступившей щетиной, волосы
дыбом, вокруг носа два темных круга, в которые провалились глаза.
— Где ты была? — спросил он голосом разгневанного
папаши, едва лишь я выросла на пороге.
Мне стало стыдно. Он ведь считает меня своей женой!
И не знает, что его настоящая половина перенеслась в
параллельный мир. До тех пор, пока я не найду способ вернуть все назад, надо
будет хотя бы не огорчать этого беднягу.
— Мне захотелось сходить в Эрмитаж, — смиренно
сказала я. Затем шагнула поближе и запечатлела на его небритой щеке полный
раскаяния поцелуй. Кажется, он даже не заметил столь невероятного проявления
нежности.
— Я! Схожу с ума! — Сопроводив меня в комнату, он
начал бегать по ней кругами, не обращая на меня никакого внимания. Судя по
всему, речь была выстрадана. — Обзвонил все больницы!
— Надеюсь, ты догадался позвонить Катерине?
— Почему я должен узнавать о твоих планах от твоей
сестры? Ты разве с ней живешь?! Ты живешь со мной!
Так будь добра хотя бы ставить меня в известность о своих
похождениях!
— Я что, Кот в сапогах? — обиделась я. —
Какие у меня похождения? Уж не думаешь ли ты, что у меня роман?
— Что же еще? — ревниво спросил Туманов. — Не
одна же ты ездила смотреть Эрмитаж.
— Вот именно — одна. Что в этом странного? Мне хотелось
побыть одной, подумать. У нас с тобой в последнее время наметились некоторые
разногласия…
— Что ты называешь разногласиями? Ты не желаешь
признавать во мне мужа, отселила меня с постели на диван, шарахаешься, когда я
хочу тебя поцеловать…
Я решила, что сейчас самое время смягчить его. Поэтому,
когда он пробегал очередной круг, я встала на его пути и поймала в жаркие
объятья. Туманов опешил. Видимо, в сценарий той сцены, которую он планировал
мне закатить, нежности вписаны не были.
— Прости меня! — прошептала я ему прямо в
рот. — Я готова вознаградить тебя за все твои страдания.
Туманов переждал, пока я его поцелую, и при этом так
напрягал шею, что мне пришлось встать на цыпочки. Когда я оторвалась от него,
он гневно спросил:
— Считаешь меня простофилей, который запросто попадется
на этот крючок? Ты будешь бегать налево, а потом задабривать меня мимолетными
ласками? Не выйдет! — Он помахал перед моим носом указательным перстом.
Ого, кажется, он ревнует всерьез. Неужели он все это время
так сильно страдал, а я, занятая собственными переживаниями, ничего не
замечала? Моя природная доброта повелела мне успокоить его как можно скорее.
— Клянусь, что ездила в Питер одна. Я даже номер в
гостинице не заказывала. Приехала, нырнула в музей, приобщилась к прекрасному,
выпила чашку кофе в какой-то забегаловке и — сразу в обратный путь.
— Ну, допустим, в Питер ты действительно ездила
одна, — не меняя тона, сказал Туманов. — Но здесь, в Москве, у тебя
есть увлечение. Я его видел. Да-да, можешь не отпираться! И он звонил сюда
днем, думал, что я, как всегда, на работе!
Интересно, кто бы это мог быть? Кто возбудил в Туманове
инстинкт собственника? Тот между тем отвалил вниз нижнюю челюсть и передразнил:
— Валерия, сори, плиз! Козел американский.
Я вытаращила глаза. Интересно, кого он имеет в виду?
— У меня нет знакомых американцев, — поспешила я
заверить ревнивца.
И тут же прикусила язык. Что это я? Может, у меня нет, а у
той дамочки, которая вышла за него замуж, как раз есть? Что, если влюбленный
американец — тот самый красногубый тип, который сшивался возле газетного
киоска, а потом поплелся за мной в кафе? Я медленно прозревала. Так это был
любовник моего двойника! А я-то, дура, думала, что это мой преследователь!
Возможно, та я, которая жила здесь, в этом мире, скрывала свое увлечение от
мужа. Поэтому на улице, при всех, американец делал вид, что они незнакомы.
Наверное, он ждал какого-то знака, чтобы подойти. Мое лицо просветлело. Люблю,
когда все понятно! Ну, ничего, я все исправлю. Любовник мне сейчас совершенно
ни к чему. Придется от него отделаться.
— Клянусь, ты больше никогда о нем не услышишь! —
клятвенно пообещала я. — Дай только срок.
— То есть вы будете лучше прятаться?
— Я тебе не изменяла, клянусь! — торжественно
заявила я, приложив обе руки к груди. Туманов с огромным сомнением посмотрел на
выражение моей искренности и даже склонил голову к плечу. Однако не сказал
ничего ободряющего.
— Ну хорошо, чего ты хочешь? — По-деловому, так
по-деловому, решила я.
— Я взял отпуск, — сказал Туманов. — Хочу,
чтобы мы некоторое время побыли только вдвоем.
— Отпуск? — опешила я. — Кто тебе его дал? Ты
ведь только что устроился на работу?
— Мне пошли навстречу. Буду несколько часов в день
работать на домашнем компьютере, этого достаточно.
Я не знала, как скрыть свою растерянность, если не сказать —
разочарование. А я-то себе напланировала! Организовать лигу людей, перемещенных
из параллельного мира, посетить Ник-Ника и попробовать с его помощью начать
операцию по возвращению себя назад. Одно это требовало свободного времени и,
скажем так, бесконтрольности. Мое замешательство не укрылось от Туманова. Он
горько усмехнулся:
— Вот видишь! Ты уже в трансе. Едва закончился наш
медовый месяц, как я уже тебе наскучил! Недаром меня предупреждала Катерина! И
что она там говорила о твоем первом муже? Спустя какое время ты ему изменила?
«А что, если это коньяк? — внезапно подумала я. —
Не взрыв в лаборатории, не автокатастрофа, а странная бутылка коньяка? Я сама
ее открыла, я одна его пила…»
— Если я тебе разонравился, ты должна сказать мне
честно, — продолжал между тем Туманов, не обращая внимания на странный
блеск в моих глазах. — Я не хочу в один прекрасный день застукать тебя с
этим американцем! Если я правильно понял, первому мужу ты наставила рога с
испанским кабальеро? Может быть, у тебя страсть к иноязычным партнерам?
Я отправилась на кухню и открыла дверцы навесной полки.
Бутылка была на месте. Я достала ее и, отвинтив пробку, опасливо понюхала. Если
я права, достаточно снова выпить рюмочку, и проснешься в своей постели, рядом
со своим мужем. Маловероятно, конечно, но попробовать надо. Вдруг для моего
организма этот коньяк — такое же потрясение, как для других — автокатастрофа?
