— Я видела, что ты постелил себе на диване, —
сказала я, извлекая из серванта рюмку. — Думаю, это лишнее.
Думаю, тебе пора вернуться в супружескую постель.
— Это что, жертва с твоей стороны? — повысил голос
Туманов номер два.
— С чего ты взял?
— Я же вижу, что ты решила напиться!
— К нам это совершенно не относится.
Туманов, сопя, смотрел, как я опрокидываю в себя одну рюмку,
потом другую.
— Я жутко голодная, — сообщила я, чувствуя, как
коньяк разогревает внутренности.
Туманов, поджав губы, распахнул дверцу холодильника и мрачно
сказал:
— Закусывай.
В холодильнике стояли пластиковые коробки с покупными
салатами. Я испытала острый приступ вины. Ведь бедолага только что женился! Он
вправе рассчитывать не только на супружеское ложе, но и на полноценное домашнее
питание.
— Сейчас разденусь, приму душ и сварганю что-нибудь на
ужин, — пообещала я.
Однако душ после двух рюмок коньяка повлиял на меня примерно
так, как пуля в голову. Я повалилась на кровать и мгновенно отключилась.
Проснулась глубокой ночью, причем в таком состоянии, как будто не просыхала
неделю. Нет, никуда я не перенеслась. Эксперимент не удался. Обидно.
Туманов номер два сидел за компьютером. Его пальцы время от
времени опускались на клавиатуру и исполняли трескучий пассаж. Я долго смотрела
на его профиль и пропитывалась сочувствием к нему со скоростью промокашки,
брошенной в пруд. Через минуту я уже готова была все ему рассказать. Все-все.
Пусть не заблуждается на мой счет.
— Юра! — позвала я, стараясь, чтобы голос
прозвучал нежно, хотя горло казалось выстланным наждаком. Он вздрогнул и
повернул голову. — Подойди, я хочу кое-что тебе сказать.
Туманов молча поднялся и, засунув руки в карманы, что у
мужчин, по моим наблюдениям, является жестом свободолюбия, направился в мою
сторону.
— Ты чего не спишь?
— Я должна тебе кое в чем признаться, — повторила
я заплетающимся языком.
— Признайся, — хмуро сказал он.
— Сядь, пожалуйста, — я похлопала рукой по одеялу,
и Туманов неохотно сел, наблюдая, как я, кряхтя, пытаюсь облокотиться о
поставленную набок подушку.
Начала я издалека. Рассказывала случаи, которые на первый
взгляд кажутся фантастическими, а на деле оказываются самой что ни на есть
голой реальностью. Потом перешла к мировой литературе и только после нескольких
наглядных примеров — к нашему случаю. По мере того как вытягивалось лицо
Туманова, объяснения мои становились все более пространными и даже где-то
путаными. Закончила я Клухиным и черной дырой, которая наверняка во всем и
виновата.
— Завтра я позвоню профессору Ник-Нику, специалисту по
аякам, и он меня протестирует, — закончила я свое повествование.
Туманов схватился рукой за подбородок и, глядя мимо меня,
принялся мять его, словно кусок теста, предназначенный для пирога. Когда я
выговорилась, мне стало так легко! Кажется, я тут же заснула, даже не
поинтересовавшись, что он думает обо всем вышеизложенном. «Возможно, завтра я
пожалею о том, что сделала», — подумала я, проваливаясь в сон.
Однако я не пожалела. Теперь мне не надо придумывать всякую
ерунду, пытаясь скрыть от него свои намерения! Наутро Туманов был тих, даже
пришиблен. Я весело собиралась в дорогу — профессор Усатов с радостью
согласился встретиться и выслушать мою невероятную историю. Впрочем, с его
точки зрения, вряд ли столь уж невероятную. Думаю, подобных историй профессор
наслушался под завязку.
— Отвезешь меня? — спросила я у Туманова. —
Потом можем сходить куда-нибудь развлечься. У тебя ведь, кажется, снова отпуск?
— Дорогая, — осторожно сказал он. — Может,
тебе не стоит сегодня никуда ехать? Поваляйся в постели. Ты устала,
перенервничала. Выпила опять же.
— Никаких проволочек! — строго ответила я, пытаясь
не обращать внимания на головную боль. — Мне нужно на улицу. Там свежий
воздух.
— Ладно, — согласился Туманов.
Его покладистость выглядела чрезвычайно странно, и я в
который раз похвалила себя, что решила во всем ему признаться. Мне всегда
больше нравились мирные отношения, чем любого рода конфронтация.
Всю дорогу я болтала и смеялась, впервые за долгое время
чувствуя себя сама собой — такой, какой я была до всех тех событий, которые
омрачили мою жизнь.
Туманов отказался идти со мной в помещение института и
остался на улице, хотя погода была просто отвратительная.
— Честно говоря, я не так планировал провести
отпуск, — пробормотал он напоследок.
— Но ведь ты планировал провести его не со мной, —
возразила я. — А со своей настоящей женой. Ничего, я уверена, мы вернем
твою жену обратно!
Я ободряюще похлопала его по плечу, он же посмотрел на меня
с невыразимой жалостью. Кажется, он думает, что, один раз уплыв, мои мозги
больше никогда не вернутся обратно. Но я докажу ему!
* * *
В облике Ник-Ника Усатова не было ничего свинского. Он
оказался высок, седовлас и приятен глазу, словно портрет работы истинного
художника. На горбинке узкого носа примостились очки — единственная верно
угаданная мною деталь. Впрочем, очки были круглыми, в легкой проволочной
оправе, а вовсе не такими стариковскими, как у его юного племянника.
— Я о вас все знаю! — весело сказал профессор и
потер руки с таким предвкушением, словно я носила в своем организме неизвестный
науке микроб, который мог обеспечить его первооткрывателю мировую славу. —
Значит, человек без носа? Практически каждую ночь?
— Да, профессор. Почему именно я? — спросила я,
думая, как бы получше объяснить, что пришелец — не более, чем невинная выдумка.
Мы устроились в кабинете, где работало четыре компьютера. На
мониторах плавали разноцветные кляксы и раскручивались неведомые спирали. Двое
молодых коллег Усатова не обращали на нас никакого внимания.
— Знаете, Николай Николаевич, — осторожно сказала
я, — дело тут вовсе не в моих снах. Все гораздо серьезнее.
— Я почему-то так и подумал, — хмыкнул тот. —
У моего брата, если вы заметили, слишком сильно развито воображение.
Наверное, он не очень доверял методу гипноза. Возможно даже,
братец тоже подвергал его похожей процедуре и выудил из подсознания профессора
что-нибудь чрезвычайно постыдное. Вдохновленная тем, что у Усатова обнаружилось
чувство юмора, я принялась подробно описывать все, что со мной произошло,
изложив в том числе и доморощенную теорию о черной дыре, через которую люди
проскакивали туда и обратно из одного мира в другой.
— Понимаете, профессор, примерно то же самое случилось
с моим знакомым Клухиным, — сказала я. — Он попал в аварию и долго
лежал в больнице. А когда вернулся домой, оказалось, что там живут посторонние
люди. А его жена исчезла, будто ее и не было.
