Выронив сумки, из которых посыпались продукты, я попятилась.
Потом завизжала: тихо, словно поросенок-недомерок. Голос куда-то провалился, и
я никак не могла исторгнуть из себя что-нибудь, подобающее случаю.
Боже мой, вот оно! Убийство! Ничем хорошим не могло
закончиться то, что начиналось так отвратительно.
Пропавший Туманов, походы по врачам, ясновидящим и
детективам и, как венец всего — труп в коридоре. За что это мне?!
Через некоторое время я сообразила, что кидаюсь грудью на
двери соседей по площадке, перепрыгивая от одной к другой. Дома оказался только
Паша Скоткин. Вечность спустя он наконец справился с единственным замком,
который отделял его частные владения от тлетворного влияния улицы. Лицо
приятного розового цвета и смекалистое выражение на нем свидетельствовали о
том, что Паша принял свою норму и вполне адекватен.
— Паша! У меня тело! — сказала я, схватив его за
руку и сжав ее изо всех сил.
— Ну и что? У меня тоже тело, — рассудительно
ответил сосед. — Только ты его сейчас повредишь. Синяки останутся.
Паша попытался вырвать руку из моего стального захвата, но я
окостенела, поэтому пальцы не разжались.
— Ну, ты полегче, полегче! — пробормотал он,
пытаясь отковырнуть мои ногти от своей плоти. Я его совершенно не слушала.
Вернее, не слышала.
— Паша! У меня труп в квартире!
Паша задумался и, нахмурив брови, спросил:
— Кто помер-то?
— Не помер! Убили! Из пистолета стреляли! В профессора!
— Ну надо же. Дай гляну.
Паша отодвинул меня в сторону и с опаской приблизился к
квартире. Его клетчатые тапочки, мягко касаясь пола, проследовали в коридор.
Увидев мертвого профессора, Паша замер, словно насторожившийся суслик, и вперил
взгляд в тело.
— Насмерть, — сказал он через некоторое время,
глубокомысленно кивая головой. — Кто ж его так?
— Откуда я знаю! — Мои зубы начали приплясывать,
мелко-мелко клацая, как будто бы грызли сухарик. — Он должен был прийти ко
мне в три часа!
— Это ты правильно время запомнила, — похвалил
Паша. — Ментовка приедет, будет допрашивать.
Господи, милиция! Как я не подумала раньше! Надо ведь
позвонить «ноль два». Тут я поняла, что до телефона мне не добраться. Аппарат
находился в комнате, и, чтобы добраться до него, надо перешагнуть через
профессора.
Это оказалось выше моих сил. У Скоткина телефона не было.
— Пойду помяну профессора, — сообщил Паша,
пятясь. — Нельзя, чтоб так.., всухую помереть.
Захлопнув дверь, я бросилась вниз по лестнице и минут через
пять уже добралась до вожделенного телефона-автомата. Позвонила всем: дежурному
по городу, Катерине и Туманову номер два. Все трое велели мне не волноваться, а
взять себя в руки и ждать их появления. Я принялась бегать по газону перед
домом, ломая руки. Со стороны, наверное, казалось, будто я вознамерилась
утрамбовать тропинку, чтобы прохожим было легко перебираться через жирную
грязь.
В честь приезда милиции лифт неожиданно заработал.
Самый главный из милиционеров, тот самый капитан, с которым
я была уже хорошо знакома, всю дорогу успокаивающе хлопал меня по спине, как
будто сотрясения могли помочь мне преодолеть стресс. Я взахлеб рассказывала о
профессоре, о том, что мы должны были встретиться после трех, об аномальных
зонах и черных дырах.
Вместе с нужными словами откуда-то появились слезы, и мне
пришлось доставать из сумки бумажные платки, чтобы справиться с неожиданным
наводнением.
Открыв дверь в квартиру, я распахнула ее настежь
драматическим жестом и сказала:
— Вот он!
Потом отступила в сторону и зашлась в рыданиях. Ни капитан,
ни его соратники не двинулись с места. Они долго смотрели внутрь коридора, потом
обратили взоры на меня.
— Подойдите сюда! — велел капитан. В его
энергичном голосе появились нотки усталости. Этот тон был мне знаком. Примерно
так все разговаривали со мной, когда считали, что я сошла с ума.
Я заглянула внутрь квартиры и остолбенела. Профессор больше
не лежал в коридоре, пугая отрешенным лицом. Не веря своим глазам, я вбежала
внутрь и заглянула по очереди в комнату и на кухню. Тела не было! Присев на
корточки, я стала разглядывать пол — может быть, что-нибудь осталось в качестве
улики? Пуговица, капелька крови, шерстяная, нитка? Но нет — ничего такого на
полу не было.
— Труп профессора куда-то делся! — растерянно
сообщила я капитану и его товарищам.
— Мы заметили, — сдержанно сказал кто-то из них.
— Но у меня есть свидетель! — внезапно вспомнила
я. — Мы ведь вместе с соседом осматривали место преступления. С Пашей
Скоткиным!
Милиционеры тут же оживились. Свидетель — это совсем другое
дело. Я бросилась к Пашиной двери и принялась давить на звонок, перемежая
короткие требовательные звонки длинными и настойчивыми. Паша не открывал.
— Ушел куда-то, — предположил капитан.
Но я не хотела сдаваться. Опять изображать из себя дуру
перед целым собранием официальных лиц? Нет уж, спасибо, не хочу. Я стала
стучать в дверь ногами. Наконец где-то в глубине квартиры послышалось
шевеление, затем раздались шаги. Создавалось впечатление, что к двери идет
слонопотам — такими шаги были медленными и тяжелыми. Неужели это Паша в своих
велюровых тапочках так топает?
Оказалось, что Паша не топал, а полз на животе, стуча
локтями по паркету. Героическим усилием он приподнял торс, открыл замок и упал
на спину, глядя в потолок младенческими глазами.
— Так-так, — сказал капитан задумчиво.
— Паша! — гневно закричала я. — Немедленно
иди сюда! Ты нужен как свидетель.
— Свидетель чего? — спросил Паша, вставая сначала
на карачки, а потом — по вешалке с пальто — на ноги.
— Свидетель того, что у меня в квартире было тело!
Вот только что!
— В таком состоянии он не может ничего заявлять, —
высказался кто-то из милиционеров.
— Тогда он был еще в норме!
— Сколько же часов назад это было?
— Каких часов? Паша весь проспиртован, как экспонат
биологического музея! К нему достаточно поднести мокрую пробку, как он тут же
плывет.
— Вместе пьете? — уточнил капитан.
— Что за базар? — спросил между тем Паша,
выбравшись на лестничную площадку. — Я все помню. Тело было. — Лежало
вот такое вот, — он двумя руками показал, какое было тело. Примерно как
рыбак, изображающий гигантские размеры той рыбы, которая сорвалась у него с
крючка.
Я посмотрела на рваный комок бумажных платков, которые до
сих пор сжимала в кулаке, и снова уткнулась в них носом. С небольшим разрывом
во времени из лифта вышли Туманов и Катерина. С их появлением я мгновенно
утратила силу воли и желание доказывать свою правоту. Обняв меня за плечи,
Туманов обратился к капитану.
