— Сегодня ночью Валдаев отправляется в Питер. Подождем,
пока он вернется. В конце концов, он именно из тех людей, которые, открыв
детективное агентство, объявляют во всеуслышание, что хотят и умеют распутывать
загадки.
— Ночевать тебе, наверное, лучше у меня, —
задумчиво сказала Катерина.
— Ну уж нет! Дудки! Это получается сказка про заюшкину
избушку. Никуда я из своего дома не уйду.
— Неужели ты не боишься этого типа?!
И я поняла, что «этого типа» я почему-то в самом деле не
очень-то и боюсь. Дело было даже не в том, что он до сих пор не причинил мне
никакого вреда. Просто я вспомнила его глаза и то, как он все время смотрит на
меня, как улыбается, когда у него хорошее настроение…
Наверное, из-за того, что я здорово перенервничала сегодня,
голова у меня разболелась нещадно. Сначала появилась тупая боль в затылке,
потом застучало в висках. Я стала массировать их пальцами. Катерина
сочувственно спросила:
— Что, у тебя тоже голова болит? Наверное, это оттого,
что здесь странно пахнет. Не то какой-то мазью, не то бензином.
— Не пахнет здесь бензином, — Внезапно сказал
шофер веселым голосом. — Это у вас от чеснока в головешках помутилось.
— От чеснока? — удивленно переспросила
Катерина. — Что-то я не поняла.
— Здесь у меня под ногами чеснок, — пояснила
я. — Килограмма два.
— Вот от него у вас головы едва и не лопаются, —
продолжал стоять на своем шофер. И неожиданно добавил:
— Ведь вы, девки, ведьмы.
Катерина, подскочив, снова развернулась ко мне лицом,
сделала страшные глаза и дернула уголком рта. Шофер подтолкнул ее локтем и,
когда она повернулась к нему, лукаво подмигнул:
— Я еще на дороге понял, что вас надо зачистить.
— В каком смысле? — Катерина даже рот открыла,
опешив от такого заявления.
— У меня по всей машине чеснок разложен, — пояснил
шофер, поводя короткими мохнатыми бровями, которые росли над круглыми
жизнерадостными глазками. — Специально пассажиров проверять. А еще есть
ведьмин корень. Во!
Он достал откуда-то из-под себя пол-литровую бутылку, в
которую был налит розовый раствор неизвестного происхождения. В нем плавала
водоросль под названием стрельчатый эхинодорус, который скрашивает
существование рыбок в аквариумах. В детстве у нас с Катериной жили гуппи и
меченосцы, поэтому мы хорошо разбирались в аквариумных растениях. Даже если я и
ошиблась в названии, то, что плавало в бутылке, могло быть чем угодно, но
только не ведьминым корнем. Впрочем, я вообще понятия не имела, что это такое —
ведьмин корень.
Катерина, по всей видимости, тоже. По крайней мере, ее лицо
говорило именно об этом. Обе мы были удивлены поведением шофера, но ни о какой
серьезной опасности с его стороны даже не помышляли. Тот между тем не желал
униматься.
— О! Видите? Ведьмин корень покраснел! —
обрадованно сказал он. — Значит, в машине нечисто!
На вид шоферу было лет сорок пять. Вроде до маразма еще
далеко. Катерина сглотнула и спросила:
— И что?
— А ничего. Ща свезу вас в лес да вывалю в болото.
Вам там самое место.
Честно говоря, мы обе не воспринимали его болтовню всерьез.
По крайней мере, до тех пор, пока шофер не начал действовать. Положив бутылку
под сиденье, он, продолжая одной рукой удерживать машину на дороге, другой
достал откуда-то баллончик и, ни слова не говоря, брызнул Катерине в лицо. Все
произошло так быстро, что ни она, ни я не успели должным образом отреагировать.
Катерина взвизгнула и, закрывшись двумя руками, медленно осела. Я успела только
вдохнуть и зажмуриться, когда шофер с помощью отвратительной жидкости решил
отлакировать и мою внешность. Задержав дыхание, я надеялась спастись от
действия неведомого препарата, но мне это не удалось, потому что когда пришло
время сделать вдох, воздух оказался сладким на вкус. После чего реальность с
поразительной быстротой куда-то провалилась.
* * *
Очнулась я от холода среди сухих камышей и кочек.
Кругом была кромешная тьма. Пальто насквозь пропиталось
водой, из башмаков лилось через край. Пока я сообразила, что случилось, сердце мое
едва не выскочило из груди.
— Катерина! — крикнула я нечеловеческим
голосом. — Катерина!
Никто не отозвался. Испугавшись почти до обморока, я стала
бегать по болоту и ломать камыш, словно взбесившийся комбайн на кукурузном
поле. Проваливаясь по колено в ледяную воду, я шарила вокруг, вытянув вперед
руки, и до хрипоты звала сестру. Не знаю, сколько прошло времени, но она
наконец отозвалась. Мы с трудом отыскали друг друга в темноте, потом обнялись и
немножко поплакали.
— Это ты накаркала, — сказала я, тыча в Катерину
пальцем. — Сказала, что кругом полно психов. Вот их на тебя и потянуло.
— Спасибо, что он не сжег нас на костре, —
ответила та и неожиданно хихикнула. — Или не сбросил в реку.
Тогда бы мы утонули — и дело с концом. Не хотелось бы именно
так закончить это приключение.
— А что, разве ведьмы живут в болотах? — задала я
мучивший меня вопрос. — По-моему, в болотах живут кикиморы болотные. И
чеснока, если не ошибаюсь, боятся не ведьмы, а вампиры.
— Возможно, нам попался малограмотный псих.
Слово за слово, мы начали смеяться, потом истерически
хохотать, складываясь в три погибели и икая.
— Все, пора выбираться, — я попыталась
отдышаться. — А то воспаление легких нам гарантировано. Не знаешь, сколько
мы пролежали в воде, как два крокодила?
— Думаю, недолго. У меня юбка почти сухая. Мы просто не
успели пропитаться водой насквозь.
— Ты, может, и не успела. А я намокла. А страшно-то
как! Мне и днем-то всегда в лесу страшно, а уж ночью и подавно.
— Боже мой, где мы, как ты думаешь? — Катерина
сжала мою руку.
Мы были в лесу, это точно. Деревья вокруг стояли высокие,
страшные, на небе было черно, а под ногами еще черней.
— Ой, огоньки! — внезапно воскликнула
Катерина. — Гляди, вон там!
— Наверное, деревня, — вслух подумала я и тут
услышала голоса. Голоса приближались Я радостно всплеснула руками, но Катерина
шепотом цыкнула:
— Подожди радоваться! Сначала надо послушать.
Поймем, кто это, тогда и выйдем. А то знаешь, как бывает?
Попадешь из огня да в полымя. Может, это какие-нибудь бандиты. Или алкоголики.
Или браконьеры.
Голоса между тем приближались.
— Пойдем домой, а утром я вернусь, посмотрю, —
сказал ленивый бас. Луч фонарика пробежал по сухостою.
— Ить, Митька, кричало оно. Страшно так, хрипло:
"Катери-и-на!
