– Да, она со мной всегда делилась. Сонечке моей уже тридцатый годок идет, а личной жизни все нет. Не везет ей. Вот она ко мне и тянется. Мы все друг другу рассказываем. Две одинокие женщины. Я с мужем лет двенадцать как разошлась, Сонечка как раз школу окончила, квартиру мы разменяли и переехали сюда. Где бы она ни работала, всегда мне все рассказывала, что за люди рядом с ней, какие отношения в коллективе. Вот и тогда, в ту субботу, Сонечка поздно пришла. Я еще удивилась, в выходные дежурства раньше заканчиваются, ведь в гостинице народу мало, ну убрала пару номеров, ну в магазин сходила, чего еще делать в пустой гостинице? Смотрю: время шесть, ее все нет, семь… полвосьмого… Я звоню ей на сотовый, а она мне: «Мама, у нас тут такое! Катю Аверину убили! Здесь милиция, я показания давала, но приехать пока не могу, нас не отпускают». Мне аж с сердцем плохо стало. Я про Катю эту со слов Сонечки знала, она мне и про нее рассказывала, и про жениха ее. Они ведь с Катей дружили. И вдруг такое… Ужас! Соня в тот день в десятом часу приехала. Все плакала, я ее валерьянкой отпаивала. Конечно, не спали мы с ней всю ночь. Потом она в понедельник на похороны ходила, одна, между прочим, от работы. А управляющая только деньги родителям принесла, а на похоронах не была и на поминках тоже. Что за люди! Катя эта целый год в гостинице проработала, а они так отнеслись… Ну, вот. А после поминок Соня домой пришла, расстроенная была, я на работу уходила, просила ее щи сварить, я-то поздно с работы должна была прийти, так она даже щи не сварила. Сидит сама не своя… Я ей: «Соня, ну что ж ты так сильно переживаешь, как за родного человека?» А она мне: «Мама, я, кажется, знаю, кто это сделал». Они мальчика там какого-то арестовали, а Соня сказала, что зря они его… не он это.
– А Соня сказала, кого именно она подозревала?
– Нет, только сказала, что «эта сволочь за все ответит».
– Она больше ничего не говорила? Ну, может, имя какое-то все-таки назвала? Валентина Сергеевна, я вас очень прошу, вспомните! Это очень важно!
– Да нет, ничего больше… только говорила, что он за все ответит.
– Так, дальше.
– А во вторник она на работу ушла – и… Время ночь, ее нет. Я ей звоню – без результата. Я давай все морги и больницы обзванивать. Нигде ничего… Только на третий день в одной больнице сказали, что лежит у них девушка в тяжелом состоянии без сознания. По описанию вроде похожа на Соню. Я поехала – а это она! В реанимации лежит, вся голова забинтована, через бинты кровь проступает. Ключица сломана, в гипсе, да еще, врачи говорят, позвоночник поврежден, не знают, будет она ходить или нет.
Валентина Сергеевна заплакала.
– Скажите, а что врачи говорят, когда она в сознание придет?
– Не знают они. Только говорят: состояние стабильно тяжелое. – Женщина вытирала слезы и сморкалась в платок. – Да, вот еще. Меня в милицию вызывали. Водителя, что Сонечку сбил, задержали. Он такие странные показания дает, мол, она сама ему под колеса шагнула. И что еще непонятнее: двое пассажиров, что рядом с ним сидели, его слова подтверждают. Ну скажите, как это может быть? Зачем Сонечке под колеса маршрутки бросаться? Она не собиралась жизнь самоубийством кончать, я бы знала! А они говорят: шагнула!
Валентина Сергеевна опять заплакала.
– Вот теперь и сижу рядом с ней в больнице, отпуск взяла на работе, ухаживаю.
Хозяйка встала и выключила картошку.
– А вы что расследуете? Вас кто нанял? – вдруг спросила она.
Я ответила.
– Так, значит, и вы считаете того мальчика невиновным?
– Считаю. И пытаюсь найти истинного убийцу. Поэтому мне очень надо поговорить с вашей дочерью. Я вас прошу: как только она придет в себя, сообщите мне сразу же, слышите, Валентина Сергеевна: немедленно, в ту же минуту. И еще: не отходите от постели вашей дочери никуда. Я сейчас позвоню в милицию, попрошу, чтобы у палаты вашей дочери выставили охрану. Если кто-то будет звонить и интересоваться ее состоянием, позвоните мне, пожалуйста, вот мой телефон…
Женщина смотрела на меня разинув рот.
– Вы думаете, все так серьезно?
– Думаю, да. Скорее всего, Соня узнала что-то об убийце или догадалась, кто он. И этот человек захотел, чтоб она унесла эту тайну в могилу.
– Но ведь она сама попала под машину, водитель сказал, сама шагнула…
– Вы сами-то в это верите? Я выясню, что явилось причиной такого поведения вашей дочери, а вы пока сделайте, как я сказала, хорошо?
– Хорошо…
– От вас можно позвонить?
Валентина Сергеевна показала мне, где у нее телефон. Я набрала домашний номер Андрея.
– Андрюша, привет! Извини, что опять беспокою…
– Тань, мы с тобой сегодня уже виделись. И в кафе ночью я не пойду….
– Андрюша, слушай, дело срочное. Напарница убитой Кати Соня попала в больницу. Во вторник она шла с работы и, как говорят очевидцы, шагнула под маршрутку. Сейчас она в больнице в тяжелом состоянии, без сознания. Я нахожусь дома у ее мамы. Так вот, Соня сказала своей маме, что догадывается, кто убил Катю. Понимаешь? Она догадывалась или знала, потому что сказала, что эта сволочь за все ответит.
– Так-так…
– Андрюш, я думаю, если убийца узнает, что Соня осталась жива, он может повторить попытку в больнице.
– Ты хочешь, чтобы я поставил охрану?
– Вот за что я тебя и люблю – за догадливость. И еще… я тебя очень прошу: узнай, что там за ДТП, в котором пострадала Гладышева Соня. Девушка попала под маршрутку. Случилось это во вторник.
– Охрану, разумеется, поставим. А завтра я узнаю про ДТП и сам тебе позвоню.
Я вышла от Валентины Сергеевны поздним вечером. Все, теперь домой, отдыхать! Я переделала сегодня столько дел, что уже давно честно заслужила свой отдых. Жареная картошка, которой все-таки накормила меня Сонина мама, приятно урчала в желудке, по животу растекалось тепло, и хотелось лечь и полежать. Домой я ехала быстро – машин на дорогах было мало. Вдруг на одном перекрестке я заметила машину Артема. Рядом с водителем сидел пассажир – значит, Артем работает. Я переставила машину в другой ряд и поехала за ним. На улице Тупиковой пассажир вышел из машины, а Артем медленно поехал в сторону центра. Неожиданно он затормозил и остановился у тротуара. Я медленно проехала мимо него и увидела, что он говорит по телефону. Через некоторое время Артем рванулся с места, обогнал меня и поехал в сторону городского парка. Он остановился у одного из новых домов, и вскоре к его машине подошел мужчина и сел в нее. Пару минут он посидел в машине Артема, потом вышел. Артем поехал в тот тихий дворик, где уже однажды встречался с компанией молодых ребят, и, как в прошлый раз, один из них подошел к машине Артема, и они чем-то обменялись через окно. После этого Артем поехал к себе домой. Я держалась от него на небольшом расстоянии.
Он поставил машину во дворе своего дома, но едва вышел из нее, как к нему приблизился мужчина бомжеватого вида. Он что-то говорил Артему, но, как видно, в намерения последнего не входила беседа с подобным типом. Артем толкнул подошедшего, да так сильно, что тот едва не упал. Но мужчину это не остановило. Он повторил попытку поговорить с Артемом, но тот снова толкнул его в грудь. Когда человек в третий раз приблизился к таксисту, он получил внушительный удар в челюсть. Мужчина отлетел и упал навзничь. Артем подошел к нему, за грудки приподнял его и снова ударил в челюсть. Я наблюдала эту картину из своей машины, находясь метрах в тридцати от места драки, и даже сделала несколько снимков на всякий случай, скорее по привычке. Я подумала о том, что, может быть, стоит вмешаться. Я боялась, что Артем нанесет этому человеку серьезные травмы, но не хотела себя рассекречивать раньше времени. Пока жизни мужчины ничто не угрожало, я оставалась в машине. Если увижу, что дело принимает серьезный оборот, тогда обязательно вмешаюсь. А пока только наблюдала за происходящем. Отпустив бомжеватому мужику серию ударов в лицо, Артем скрылся в своем подъезде. Я вышла из машины и приблизилась к человеку, лежащему на земле. Он был пьян. Пытался встать, но попытки его кончались неудачей. Я спросила его:
