— Таунавачи… смотри! Мы проехали!
Она резко свернула, завизжали покрышки.
— Ну вот, чуть не проехали из-за тебя, — заныла она.
— Да нет же, — заморгал я растерянно.
— Проехали! Черт возьми, а мне нужно выпить, сигареты кончились, валиум… и все остальное!
Желудок у меня сжался.
— Ну, хорошо, давай проедем еще немного вперед.
Деревья за окном уже редели.
— Вегас такой большой город, там можно разжиться деньгами… — она похлопала по карману своих джинсов.
— Разве детей туда пускают? — посмотрел я на нее.
— Да у меня же есть водительские права.
— Нет, я имею в виду… — У меня сдавило горло.
Тут она вмешалась:
— Далеко еще? Мое терпение вышло!
— Дальше. Еще дальше, прибавь газу.
— Мужики готовы все отдать за молодую горячую блондинку.
По шоссе перед нами пробежал олень. Она даже не обратила внимания.
— Мне чертовски везет, сам Сатана помогает играть на «одноруких бандитах», клянусь. И мужиков окрутить так легко…
Я покрутил рукоятку стеклоподъемника, и холодный ветер взъерошил волосы. Я поежился, наполняясь странным возбуждением. Отчего-то я подумал о птицах, которые могут сейчас залететь в окно и похитить мои дорожные карты, точно хлебные крошки в сказке про Гензеля и Гретель, которыми они отмечали дорогу. И что тогда? Мы заблудимся здесь навсегда.
— Теперь куда? — взглянула она с трогательно-доверчивым выражением. В глазах ее промелькнула прозрачная зелень листвы, и весь проносящийся мир.
— Так, теперь поворот налево… да, правильно. — Моя уверенность тут же отразилась в ее полных губах, беззвучно повторивших указания.
— Сюда? Так?
— Да, теперь через ручей и еще раз влево.
Схема развилок после каждого поворота и все направления хранились в моей памяти, наполняя меня силой и уверенностью.
— Прибавь газу, — скомандовал я.
— Ты тоже можешь выиграть автомобиль, я попробую это устроить. — Она размахивала руками во время разговора, почти забыв про руль. — И умчаться из этой зловонной лужи.
Острый приступ боли в животе вынудил меня согнуться пополам.
— Прибавь, — выдавил я, чувствуя, как застучало сердце и заурчало в желудке.
— Что такое? — обернулась она.
— Рассол из-под оливок, — откликнулся я, морщась.
— Что ты сказал?
— Быстрее, быстрее! — я почти кричал, ветер взвыл в ушах.
— Перестань командовать. — Однако она выжала газ.
— Только не останавливайся! — истерически смеялся я.
— Что?
Она тоже засмеялась.
— О, ты полюбишь Лас-Вегас, — ударила она задорно по баранке.
— Быстрее, — просил я.
— Я не могу ждать, клянусь! — Она вытерла губы.
— Не останавливайся, — раскачивался я, обхватив руками колени.
— Эй, — она стала притормаживать. — Слушай, мы, кажется, пропустили поворот?
— Нет! — закричал я.
Рука ее взлетела быстро, точно в фокусе, превращаясь в кулак, и ткнула меня, довольно чувствительно, в бедро. Я тут же стих. Она продолжала притормаживать. Деревья выводили к россыпи камней и кустарнику.
— Где мы теперь? — спросила она голосом, уже ничуть не похожим на впавшую в истерику Гретель. Я неохотно развернул карту.
— Поворот должен быть где-то впереди. Мы еще не доехали.
— Ты что себе думаешь! — снова ткнула она меня кулаком.
Я старательно сложил карту.
— Что такое? — спросил я как можно спокойнее.
— Не прикидывайся, — сверкнула она глазами. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.!
Я неуверенно улыбнулся ей и вздохнул.
— Я не собираюсь сбить тебя с дороги, если ты это имеешь в виду. Поворот впереди, — пробормотал я, поднимая стекло.
Теперь перед нами проносилась пустота: полынь, перекати-поле и голая песчаная равнина.
Я забрался за спинку ее кресла, пристроился, точно в колыбели, там, где оно плавно изгибалось. Но небо все равно нависало надо мной, на нем не было ни одной облачной тени. Словно большое увеличительное стекло, сквозь которое меня рассматривал Бог.
— Видишь огни? Вон там город, мы сбились в сторону. Там он меня ждет. Ох и повезет сегодня кому-то, ох, повезет… — она забарабанила пальцами по панели.
Я съежился, прижимая к себе аккуратно сложенные карты, в которых больше не было необходимости.
— Но в этот раз повезет не какому-нибудь пьяному ковбою вроде Дуэйна, помнишь его? — рассмеялась она. — Нет, теперь я заполучу женатого профессионала. — Она причмокнула.
Я стал подкручивать ее сиденье, опуская спинку вниз.
— Получишь нового папочку! Пора тебе устроить взбучку, — пробормотала она. — Как раз самое время.
Я вжался лбом в холодную искусственную кожу, чувствуя, как мама налегает спиной.
— Да ты же, наверное, проголодался! — Я окунулся в тошнотворный запах винилового кожзаменителя. — Пончики свои уже слопал?
Я усмехнулся про себя и залез под сиденье. Оттуда я достал сплющенный рулет с вареньем и выставил перед собой. Спирали его закручивались как на мишени. Желудок заурчал, откликаясь на прилипчивый аромат.
— Что не доел? Ты же голодный. — Она поправила зеркальце, чтобы лучше меня видеть.
— Хочешь? — Я покрутил рулетом, но ответа не получил.
— Наверняка же голодный.
Я снова поманил ее рулетом, чувствуя голодную резь в животе.
— А я чувствую волчий голод! Большой сочный бургер — вот что бы меня сейчас спасло, побольше жареной картошки и кетчупа… как ты на это смотришь?
Я зажмурился и внутренне напрягся, точно солдат, наступивший на противопехотную мину. На миг в желудке все унялось.
— Ну, давай, поднимайся, что там застрял!
Она больше не спрашивала, куда ехать.
Я взобрался на сиденье с ногами и уставился на распахнувшийся перед нами пейзаж, напоминающий размытый засвеченный снимок. Глазу не на чем было зацепиться, как-то запечатлеть происходящее — все проносилось словно бесконечное песчаное море.
— Через милю должен быть дайнер, — сказала она вдруг. Ее глаза неотрывно смотрели вперед. Она уперлась взглядом в дорогу, думая только о Вегасе. Я раздвинул ноги по сторонам. Она включила магнитофон. — Обожаю эту песню. Это же «Убитые Кеннеди»!
Она стала подпевать:
— «Яркий огненный город…»
