— Черт возьми, да у тебя тут больше забот, чем у кошки, загадившей мраморный пол. Это ж сколько нужно времени, чтобы ухаживать за такой оравой! — рассмеялась Пух.
— С ними все в порядке. — Я пожал плечами.
— Когда я была маленькой, больше всего на свете мечтала иметь Барби. Много Барби. — Пух вздохнула, и ее глаза остановились на чем-то далеком и недостижимом. — Когда Ле Люп выкупил меня у дядюшки, он обещал принести столько Барби, что в комнате пукнуть будет некуда, — рассказывала она, перебирая кукол и бережно раскладывая их на покрывале.
— И за сколько он тебя купил?
— Хрен знает. Наверное, за ящик пива. Я бы ушла с ним и так, за бесплатно. — Она с озадаченным видом разглядывала пестро разряженных Барби.
— А как вы встретились? — Я взял Барби-Дантистку и помахал перед ней, привлекая внимание.
Пух сморщила нос, крутя Барби то так, то сяк и рассматривая с разных сторон.
— Дядя продавал Ле Люпу кукурузное виски собственного изготовления, но на самом деле это был обыкновенный разбодяженный денатурат, так что приходилось прогонять его через хлеб, чтобы отбить хоть немного запах. — Пух озадаченно насупилась, стягивая с Барби юбочку из лайкры.
— И Ле Люп вывел его на чистую воду?
Я нырнул под кровать за «Барбимобилем» и подкатил его к Пух, чтобы она усадила туда куклу.
— Дядюшке пришлось бы туго, не предложи он меня Ле Люпу в качестве неустойки. — Не обратив внимания на прикатившуюся машину, она стала сдирать с Барби фиолетовые колготки. — Сперва Ле Люп был добр ко мне. Относился как к своей дочке. — Она вздохнула и руки ее на миг замерли. — Но быстрее чем перо успеет опалиться в пекле, я стала выводить его из себя. — Она подняла на меня глаза, потемневшие от тайной боли. — А сначала пылинки сдувал — как с тебя вот сейчас. — Она посмотрела на меня в упор, так что мне оставалось только отвести взгляд.
— Смотри, а у этой колечко в пупке, — сказал я, сунув ей другую Барби из коробки.
Не сводя с меня безмолвного взора, Пух сдернула с куклы колготки. Потом, схватив еще несколько кукол, произвела с ними ту же операцию. Странная зловещая улыбка расплылась по ее лицу. Я бросил взгляд на рядок кукол-Кенов, разложенных между нами. Их рубашки были вздернуты до головы, выставляя напоказ пластиковые пиписьки.
— 3-забавно, — я улыбнулся вполсилы, стараясь успокоить ее.
— Да уж, еще как, — ответила она все с той же блуждающей странной усмешкой.
— Я знаю, для Ле Люпа ты значишь очень много, больше, чем я.
— О чем ты? — Тряхнув головой, она продолжала улыбаться плотно сжатым ртом.
— Ведь он… никогда не притрагивался ко мне.
— Что это? — Она смотрела, как я цепляю на куклу самодельный енотовый пенис, который смастерил из кусочков соломинки для коктейля, нанизанных на зубную нить.
Собравшись с духом, я выпалил:
— Да просто ожерелье.
Рот ее чуть скривился, затем обрел прежнюю форму. Она хлопнула в ладоши, совсем как Ле Люп — от неожиданности я вздрогнул и выронил куклу зажав ее коленями.
Ее рука потянулась за упавшей куклой. Зацепив ногами Барби по моим трусам, она извлекла ее:
— Бдж!.. ой, простите, я кажется, что-то задела…
Мы продолжали играть в отсутствие Ле Люпа.
Однажды Пух достала клочок красного вельвета.
— Смотри, что у меня есть.
Я выжидательно поднял брови в предвкушении новой игры. Она села рядом и осторожно развернула материю, причем с таким загадочным видом, будто там у нее был завернут как минимум бриллиантовый перстень. На деле там оказались кусочки цыплячьих косточек, перевязанные золотой нитью.
— Выглядит более похоже на настоящий, чем тот, что смастерил ты, — она запустила туда розовый мизинец. На крашеном ноготке повисло крошечное ожерелье. — Енотовый пенис, — подмигнула она.
Впервые я услыхал от нее это слово. Стало быть, ей было известно истинное назначение предмета.
— Я взяла у Лаймона куриные косточки из бульона, потом напилила из них колец и выклянчила у Стеллы немного золотой нитки. — С этими словами она потянулась к кукле у меня в руках. Это был Кен в форме летчика. Пух нацепила на куклу новое ожерелье и вручила мне ее обратно.
— И что они сказали?
— Кто? Лаймон со Стеллой? Они ничего не спрашивали… да и зачем? — Пух побренчала микроскопическим ожерельем.
Я кивнул и пожал плечами.
— Я просто думал, мы должны хранить это в секрете, ну, это же наша игра… — Я стал снимать с кукол старые ожерелья из зубной нити.
— Это никого не касается. Какое им дело? — сказала она приглушенным голосом. — Теперь пилот отправляется на похищение Кена-Рок-звезды, — заявила она.
— Ты что — забыла? Это было уже в прошлом месяце. С тех пор Рок-звезда живет с Барби-балериной, — запротестовал я.
— Ну и что. Месть еще не свершилась. — Пух выхватила у меня куклу, сунула ее в барбимобиль и стала катать взад-вперед по кровати. — Увела моего парня, чертова сучка…
Я молча наблюдал, как она срывает с куклы одежду, затем отламывает ей голову и конечности.
— Будешь знать, — твердила она нараспев.
Хладнокровно отбросив локон, упавший на глаза, Пух довольно потерла руки и улыбнулась.
— Так во что мы играем сегодня? — спросила она как ни в чем не бывало, самым ласковым голосом на свете.
После этого случая я значительно охладел к игре, обычно ссылаясь на то, что болен или устал. И, наконец, попросил Ле Люпа унести коробки с куклами: дескать, дальнобойщики удивляются, что посланница Господа играет в Барби.
— Так и знал! — рявкнул он, впервые повысив на меня голос.
Бизнес шел на убыль. Все меньше паломников навещало меня: их число сокращалось день ото дня. Некоторые водилы дошли до того, что требовали деньги обратно: якобы патрули стали прижимать их еще чаще, шерстя их фиктивные формуляры и обложив непомерными поборами, так что прибыль от «контрабаса» сократилась, — и все это, как ни странно, началось после визита ко мне. Несколько водителей получили на одежду внушительные отпечатки подошв Ле Люпа, и требования не возобновлялись.
Ле Люп отрегулировал освещение, сделав его еще выразительней, но толпа посетителей вокруг моего «ореола» редела. Ширились слухи, будто я приношу одно невезение.
Мне не пришлось ей ничего объяснять. Пух сама перестала ходить ко мне, плюхаться на кровать и завлекать в игру. Сперва я ощутил облегчение, но потом стало как-то скучно.
Между тем Пух носила все более толстые комки денег. Ле Люп не мог игнорировать ее растущей славы. Водилы, которые выстраивались в очередь, чтобы одним глазком взглянуть на меня, теперь караванами тянулись на стоянку, где «работала» Пух.
