Я оторвал взгляд от ванны и с трудом посмотрел на него.
— Смотри! — встряхнул он меня и кивнул на зеркало.
Это было зеркало в раме, подсвеченное гирляндой круглых лампочек, вроде тех, что стоят в гримерной какой-нибудь звезды. Сколько раз я стоял перед ним, примеряя на себя улыбку Сары, ее манеру подмигивать, посылать воздушные поцелуи, отбрасывать волосы…
— Смотри! — приказал Ле Люп в третий раз, ткнув меня в зеркало.
Я различил в зеркальном отражении кого-то рядом с Ле Люпом. Но никак не мог узнать, кто это. Череп был залит кровью. От былого великолепия остался, словно в насмешку, единственный золотой локон, болтавшийся точно иссохший рог единорога. Ле Люп, любуясь этим зрелищем, потянулся к нему. Он оттянул его точно сорвавшуюся пружину часового механизма. В руке снова блеснул складной нож с лезвием на пружине. Точно птица, пронзающая водную поверхность, для того чтобы схватить добычу, лезвие врезалось в скальп, снимая последнюю прядь. Ле Люп поднял окровавленный локон над головой.
По обнаженному скальпу хлынул новый ручеек, заливая лоб, обводя окантовкой брови и наконец застыв рубиновой каплей. Я смотрел на эту затвердевающую капельку, похожую на слезу, которая оторвалась, падая с чуть слышным всплеском в глаз.
Мой глаз. Я сморгнул эту каплю, и она отекла глазное яблоко, окрашивая белок жидко-розовым цветом.
Послышался смех, низкий и утробный. Я повернулся: Ле Люп совал кулаком в воздух над моей головой, оскалив рот в победной улыбке, как индеец, доставший скальп врага. Внезапно он схватил меня и выволок из ванной. Голоса снаружи стали громче и слышней, перерастая в зловещий настойчивый ропот.
Мы прошли мимо стула, на котором свершилась моя казнь. Ошметки волос валялись вокруг, точно хвоя с рождественской елки.
Он подтащил меня к двери, но, прежде чем распахнуть ее, зашел сзади и заломал мне руки за спину, связав запястья.
— Стой здесь, — бросил он, прислонив меня к стенке.
Дверь распахнулась настежь. Скрипнуло крыльцо под его башмаками. Голоса толпы мгновенно стихли.
Я сполз по стенке вниз.
Снаружи доносилось только молчание. Наконец, сквозь приотворенную дверь, я услышал, как Ле Люп чиркнул спичкой о деревянное перильце. Была такая тишина, что я услышал, как он затягивается и выпускает дым. Но до меня донеслись не горячие табачные клубы, а копченый смрад керосина. Я мигом нарисовал себе картину: я был, словно Жанна д’Арк, окружен лесом горящих факелов. Когда Сара узнает о том, что я погиб мученической смертью, она заплачет от зависти.
После нескольких неторопливых затяжек Ле Люп прокашлялся и поведал толпе:
— Хочу выразить признательность за то, что в этот прекрасный осенний вечер вы почтили присутствием мой особняк. — Голос его был обманчиво спокоен. — Много шума поднялось вокруг этого места последнее время, насколько я понимаю.
Впервые со времени появления Ле Люпа на крыльце толпа нарушила молчание одобрительным гулом.
— Слышал, здесь толковали о черной магии.
Эти слова были поддержаны еще более выразительным шумом.
— Обвинения в оборотничестве, мошенничестве, ворожбе и… — крыльцо перестало скрипеть под его башмаками, — в преступлениях против природы.
Прежде чем толпа успела отозваться, Ле Люп продолжил:
— Еще мне известно, что там, где деньги текут рекой, нет недостатка в разговорах о чудесах, святых и призраках. А также об Иисусовом откровении.
Он стал говорить нараспев, точно странствующий проповедник с палаткой, бросающий в толпу риторические вопросы, сам же на них отвечая. Между тем никто не издал ни звука в ответ.
— М-да, деньги между тем льются и льются рекой, и мне даже не верится, что кто-то — подчеркиваю — кто-то заговорил об огне и даже об истреблении моей собственности. Возможно, я заблуждаюсь.
Я услышал, как заерзала толпа.
— Может, здесь кто-то хочет просветить меня насчет огня и его благодатного использования?
Толпа растерянно переминалась.
— Вы уверены, что таких нет? Потому что я специально вышел на крыльцо, чтобы поучиться у вас мудрости и дальновидности! — Снова крыльцо заскрипело под его башмаками. — Итак, среди нас появилась черная змея. Интересно узнать, какой урон нанесла она вам?
Ле Люп с шумом передвинул кресло на веранде.
— Ну, что ж, посижу, послушаю, что вы расскажете. Пусть каждый, кто пострадал от этой напасти, выступит сам. Давайте, смелее! Я знаю, вы все не из робкого десятка. Стелла?
Стелла только сухо закашлялась в ответ.
— Может, ты, Петуния? Слышал, как ты вымогала деньги у паломников — но разве это может сравниться с затратами на косметику и платья для телевизионщиков, которые — вот досада — так и не прибыли поглядеть на наше чудо. Ах, как жестоко она разочаровала нас, черная змея! Какие мы понесли убытки! Во всем этом чувствуется коготь Сатаны, спланированная работа Супостата и Архиврага.
Стелла зашлась в усердном кашле, словно это могло сделать ее невидимой.
— Ну, давай же, Стелла! Петуния! Начинайте выражать свое возмущение! Только не рассказывайте, что вы стали такими скромницами в моем присутствии. А ты что как воды в рот набрала, Мери Блаженная? — Кресло под Ле Люпом скрипнуло, когда он развернулся к ней. — Слухи до меня дошли, хоть я никогда особо не верил слухам, что ты вместе со всей честной компанией неплохо поторговала картофельными чипсами. Видно, осталось еще несколько мешков, и у тебя от жадности бельма раздуло, как у слепого в повязке. Какой удар по финансам — не иначе дело рук властителя ада!
Я услышал, как Мери Блаженная пролепетала что-то в ответ.
— Сама знаешь, лучше тебе помолчать — потому что ответить нечего! — сказал Ле Люп с сардоническим радушием. — Ну же, давайте! Я же за вас рассказываю все, что натворила здесь черная змея! — Он топнул в крыльцо. — Несите свои факелы, кидайте! Вперед! Никто не хочет?
Сердце мое замерло после этого откровенного предложения сжечь меня дотла. Я ловил малейший шорох в ответ на его приглашение.
Ле Люп встал.
— Лаймон! — послышался его зычный рев — словно бы он узнал давнего знакомого с расстояния в километр. — Лаймон! Возьми факел и выкури это зло из моего дома, ты же хотел? — Ле Люп двинулся к двери. — Ведь маленькая девочка… — последние слова он выговорил с нескрываемым сарказмом, — оскорбила тебя в лучших чувствах, не так ли? — Ле Люп ударил кулаком в дверь. — Ты же просто хотел поиграть с ней, в отсутствие папочки — и какая досада! Какой кошмар! Представляю, как ты был разочарован, и скорблю вместе с тобой, Лаймон. — Тень от головы Ле Люпа закачалась из стороны в сторону… — Что скажешь, повар?
Последовала долгая пауза.
— Ну, кто из вас?
Только сверчки и далекий волчий вой отозвались на эти слова.
