Он видел только Миллер. Миллер в баре, одетую в черный костюм. Миллер, притоптывающую ножкой в ожидании его машины. Миллер, сошедшую с ума от страсти в его постели, смотрящую на него большими, обиженными глазами в зале, пока свет свечей играл в ее волосах.
Боже, да он был тупее Кэратерса. Она была с ним, она была его, но он просто ее оттолкнул. Так глупо закрывался каждый раз, как только разговор начинал касаться чего-то слишком личного.
Вылезая из машины, Тино знал, что собирается попрощаться с этой частью жизни, так долго занимавшей его, но ненужной теперь.
Его не волновало, что скажут недоброжелатели по поводу его выхода из гонки. В первый раз в жизни ему было что терять. В первый раз в жизни ему хотелось чего-то большего, чем преодолевать крутые повороты.
И были предзнаменования. Или не предзнаменования, а всего лишь совпадения. Это не имело значения. Когда Тино закрывал глаза и думал о своем будущем, он не видел себя стоящим на пьедестале с очередным трофеем в руках. Он был с Миллер.
С Миллер, ушедшей от него в слезах.
Где же она?
Он сомневался, что она собралась улетать в Сидней сейчас. Она была слишком вежливой для того, чтобы поднимать пилота посреди ночи.
Скорее всего, она в отеле. Но Тино был готов поспорить, что она уже переехала в другой номер.
Миллер чувствовала себя отвратительно. Даже хуже, чем отвратительно. Отказавшись от предложения Валентино путешествовать вместе, она приняла самое тяжелое решение в свой жизни.
Она влюбилась в Тино и знала, что никогда больше не встретит его, никогда больше не прикоснется к нему. Это было просто противоестественно.
«Поехали в Монако на следующей неделе». – Его слова снова и снова звучали у нее в голове.
Она совершила непоправимую ошибку?
Миллер вздохнула. Этим утром она проснулась в объятиях Валентино и удивилась, как прекрасна ее жизнь. Тиджей подписал контракт с «Оракл» до того, как узнал решение Валентино о сотрудничестве с «Риал Спорт», и главы компании пригласили ее на собрание в понедельник утром. А это могло означать лишь повышение, потому что, как отметила Руби, никого не увольняют по понедельникам.
Но повышение теперь стало неважным. Все стало неважным. За эту неделю Миллер познала совсем иную жизнь. Жизнь, наполненную страстью, яркими ощущениями, любовью. Жаль, что все это безответно.
Она попыталась успокоиться, но ее сердце билось часто, разум молчал. Было тяжело и очень болезненно.
Миллер всегда знала, что любовь – ошибка, и определенно была права. Любовь была отвратительна. Болезненна. Чудовищна.
Она винила Валентино в том, что он боялся настоящих отношений, хотя сама дрожала перед ними не меньше.
Миллер выпрямляла волосы, носила черное и окуналась в работу с головой, пытаясь управлять своей жизнью. И ничто из этого не было реальным. Как и ее встречи с Валентино. Все стало фальшью.
Лишь в конце этой недели Миллер почувствовала нечто настоящее. Она влюбилась. Тино – нет. Что лишь доказывало главный закон отношений: один всегда любит сильнее.
И теперь, сидя в самолете, пока пилот совершал проверку перед взлетом, одетая в прекрасное, легкое платье, Миллер чувствовала себя героиней драмы.
Она проглотила слезы и задумалась, есть ли у нее время переодеться. А потом она обратила внимание, что они стоят на взлетной полосе уже не менее часа.
Вдруг открылась дверь, и Миллер, обернувшись, вздрогнула, увидев, как в узкий проход протискивается Тино.
Как и она, он не успел переодеться и выглядел невероятно мужественно: его бабочка болталась на шее, а воротник был расстегнут.
Сердце Миллер забилось чаще.
– Что ты здесь делаешь?
Валентино вошел внутрь тесного салона.
– Тебя ищу. И должен признаться, это было последнее место, где я искал.
– Я попросила Микки не говорить тебе.
– Он и не говорил. Мой пилот сказал. – Он выглядел раздраженным.
– Извини, если ты расстроен тем, что я взяла твой самолет так поздно. Чувствую себя из-за этого ужасно. Но все номера отеля были заняты, и Микки настоял…
– Да плевать на самолет. И перестань двигаться.
Миллер остановилась, заметив, что все это время отступала от него.
– Куда ты собралась?
– Пилот уложил мою сумку на дальнюю полку. Я собиралась ее достать.
– Да забудь о ней. – Тино запустил руку в свои волосы, и Миллер увидела, как сильно он устал.
Она судорожно сглотнула:
– Зачем ты меня искал?
Он что-то забыл? Оставил что-то в их комнате, а она это случайно прихватила?
– Потому что после твоего ухода я понял, что люблю тебя и должен об этом сказать.
– Ты… Что?
Он вновь придвинулся к ней, и Миллер уперлась спиной в стену салона. Она была обескуражена его признанием.
Валентино шагнул к ней и взял ее за локти:
– Ты все слышала. Я люблю тебя, Миллер. Я всю жизнь убеждал себя, что любовь не нужна, но, к счастью, я встретил тебя и был переубежден.
Миллер пыталась унять свое сошедшее с ума сердце.
– Ты говорил, что гонки – это все, что тебе нужно.
– Это лишь подтверждает мои недостатки.
– Кажется, я была с тобой слишком резкой.
– Нет, не была. – Он поколебался. – После гибели моего отца я не хотел влюбляться, потому что убедил себя, что хочу защитить других от горя, испытанного мной. Но ты была права. Я лишь защищал себя. – Он покачал головой. – До встречи с тобой, Миллер, я искренне верил, что мне не хватит сил на любовь.
Миллер ощутила, как сердце замерло в ее груди. Она отчаянно хотела поверить его словам, но старые страхи не позволяли ей.
Тино нежно сжал ее ладони.
– Ты о чем-то задумалась. О чем же?
– Мне казалось, ты всегда знаешь, о чем думаю я. – Миллер слабо улыбнулась собственной попытке пошутить.
– Обычно знаю, но теперь… Я слишком боюсь угадывать.
«Боится? Валентино боится?» – удивленно подумала она. Его признание было искренним, и надежда вспыхнула.
– Ты рискуешь своей жизнью каждый раз, когда участвуешь в гонках, – произнесла Миллер.
Он рассмеялся:
– Гонки – пустяки по сравнению с этим. А теперь скажи, о чем же задумалась, детка.
Миллер почувствовала себя по-настоящему счастливой.
– Думаю, что никогда не перерасту свое стремление к постоянству, и не знаю, смогу ли каждый раз смотреть на то, как ты еженедельно рискуешь жизнью на трассе, не ощущая за это вину. Я чуть не упала в обморок, наблюдая за тобой на тренировочном заезде.
