Грейс напомнила себе, что никогда не теряет головы в минуту кризиса и может пройти через все.
Но входить в чужой дом казалось несколько проблематичным, если не просто опасным. Что, если любопытная соседка увидит ее и вызовет копов? Она оглядела себя. Наслаждаясь нынешней свободой от деловых костюмов, она была в сарафане, ботинках до щиколотки и кружевных носках. Вряд ли похоже на банковского специалиста, как, впрочем, и на взломщика.
Но если это подстава? Что если тут живет плохиш, который заманивает в дом голодных, отчаявшихся женщин, которые сначала делают, потом думают, чтобы проделывать с ними неслыханные, извращенные вещи…
Ладно, может она просто насмотрелась ночных марафонов сериала «Преступные умы». Но ведь всякое бывает…
Но тут из глубин дома донесся счастливый звонкий лай. А потом снова. Словно пес просил:
«Поспешите, леди! Мне писать хочется!»
А, черт, назвался груздем…
Грейс открыла дверь и заглянула внутрь.
Гостиная была такой же потрясающей, как фасад. Просторные открытые пространства, отделанные темными панелями, и обстановка в нейтральных тонах. Массивной мебели было немного. Полы из чудесной твердой древесины. Окна во всю стену смотрят на летнее небо и Тихий океан.
Стоило Грейс войти, как лай стал громче и перемежался тонким скулежом, в котором сквозила надежда. Она пошла на звуки и оказалась в современной огромной кухне. И сразу пожалела, что не умеет готовить почти ничего, кроме супа и сандвичей с сыром на гриле. За кухней была прачечная. Двери загораживал детский манеж.
В котором сидел поросенок.
Поросенок, который лаял.
Ну, не то чтобы настоящий поросенок, а одна из тех собак, что с плоской мордой.
Крохотное тельце было рыжеватым, морда черная, с безумно выкаченными глазами и болтавшимся в углу пасти языком. Ну просто ожившая мультяшка!
Пес нарезал круги, танцуя для нее, пытаясь очаровать и заставить выпустить из плена.
– Привет, – сказала она ему. Или ей? Трудно разглядеть, поскольку он только что не задевал брюхом землю.
Существо фыркало и пыхтело в радостной горячке, переворачиваясь, как сосиска, подскакивая, как мексиканский прыгающий боб.
– О, в этом совершенно нет нужды, – заверила Грейс и выпустила его из манежа.
Ошибка номер один.
Пес-поросенок-инопланетянин с поразительной скоростью пролетел мимо и исчез из вида.
– Эй! – позвала она. – Помедленнее.
Но он и не подумал слушаться. Удивительно, как быстро движутся эти короткие лапки! Пес восторженно похрюкивал, так что, может, он в самом деле поросенок. И тайна пола была решена. Она успела увидеть болтавшиеся сзади части тела, говорившие о принадлежности к мужской половине собачьего мира.
Это… то есть он… прыгал вокруг дивана, оглашая комнату веселым лаем. Она пустилась в погоню, удивляясь, как это при всех своих дипломах не догадалась спросить кличку чертова пса.
– Эй. Эй, ты! Мы идем гулять!
Щенок молнией метнулся мимо.
Черт возьми.
Задыхаясь, она сменила направление и последовала за ним обратно на кухню, где он преследовал какую-то воображаемую угрозу вокруг шикарного кухонного стола из темного дерева, на гладкой поверхности которого действительно лежало две двадцатидолларовых банкноты.
Теперь она начинала понимать, почему работа так хорошо оплачивается.
Грейс направилась в прачечную, где нашла ошейник и поводок, висевшие на дверной ручке над манежем. Идеально. Ошейник был синим, как подобает мужчине, и на табличке было написано «Танк».
Грейс громко рассмеялась и стала искать Танка. Как выяснилось, тот истощил избыточную энергию и пыхтя стоял у входной двери.
– Хороший мальчик, – проворковала Грейс и подошла к нему с ошейником. – Какой хороший мальчик.
Он улыбнулся ей.
«Ну вот видишь?» – сказала она себе. По сравнению со счетным анализом и позированием в голом виде это не работа, а конфетка! Она все еще мысленно гладила себя по голове за то, что согласилась на такую прекрасную работу, как Танк поднатужился, присел прямо на полу в прихожей, и…
– Нет! – завопила она. – Только не в доме!
Она повозилась с задвижкой, перепугав Танка, находившегося в важном процессе. Он отбежал от двери и снова присел. На этот раз он оказался проворнее. Грейс все еще стояла с открытым в ужасе и шоке ртом, когда маленький Танк изящно отступил от второго шедевра и стал царапать пол короткими задними лапами, словно готовясь к бою. Потом, гордо подняв чрезмерно большую голову, потрусил во двор с видом королевской особы.
Грейс поплелась за ним. Глаза слезились от невообразимой вони.
– Танк! Танк, подожди!
Но Танк не желал ждать. Очевидно, чувствуя себя легче на десять фунтов, он промчался через двор и вылетел на улицу. И оказался на берегу. Маленькие лапки работали быстро, как у газели. Он практически летел по песку, направляясь прямо к воде.
– О Боже! Нет, Танк, нет!
Но Танк нырнул в набежавшую волну и исчез.
Грейс сбросила сумку на песок.
– Танк!
Она подбежала к воде. Высокая волна окатила ее до талии, отбросив на шаг. Но она лихорадочно искала болтавшуюся в воде голову.
Ничего. Малыш пропал. Покончил с собой у нее на глазах.
Следующая волна ударила в грудь, снова отбросив назад. Но она только ахнула и продолжала искать черную голову.
Волна номер три вымочила ее с головы до ног. Грейс вынырнула, отплевываясь, тряхнула головой, чтобы ее прояснить, и нырнула, в отчаянии пытаясь отыскать щенка.
Ничего.
Наконец ей пришлось выползти на сушу и признать поражение. Она вытащила телефон из сумки и выругалась, потому что он сам отключился. Вероятно, потому, что она его все время роняла.
Или швырнула на каменистый берег, перед тем как ринуться спасать утопающих щенят.
Она снова включила телефон, покусала губу и позвонила человеку, который считал ее пунктуальной, ответственной и не легкомысленной. Сердце колотилось, горло сжималось… но он все-таки ответил.
– Доктор Скотт, – сказал низкий мужской голос.
Доктор Скотт. Доктор Скотт?!
– Алло. Кто это? – спросил он.
О Боже. Это плохо. Очень плохо. Потому что она с ним знакома…
Ну… не совсем так. Она видела его, потому что он был близким другом парней Эми и Мэлори. Доктору Джошуа Скотту было тридцать четыре года – она это знала, потому что Мэлори в прошлом месяце подарила ему тридцать четыре шоколадных корзиночки на день рождения, шутка, потому что он был помешан на здоровом питании. Он был здоровяком и сложен скорее как футболист, чем врач, но в качестве занятия выбрал последнее.
