— По-моему, вы слегка опоздали с этим, косточки. Это уже позади.
Только кости не лгут и не ошибаются. Это я иногда не правильно понимаю их. Тут уж моя вина, ничья больше.
Их предсказание я вспомнила некоторое время спустя и назвала себя излишне самонадеянной.
Но прозрение частенько приходит с опозданием. Пока что я не нашла в ответе костей достойной информации и, затушив сигарету, тронулась в путь.
Я решила ехать к неутомимой старушке, которой никак не сидится дома.
На этот раз повезло! Молодец, Танюша, что именно так поступила.
Бабушка оказалась дома. Она никак не могла взять в толк, кто я такая и что мне от нее нужно.
Я представилась журналистом из газеты «Местное время».
— Я бы хотела задать вам несколько вопросов, Елизавета Ивановна. Вы ведь наверняка в курсе того, что произошло в соседней квартире.
Бабушке такая тема разговора пришлась по душе.
Она, по-моему, возмечтала узнать от меня гораздо больше, чем я от нее.
Она впустила меня в свою уютную однокомнатную квартиру и тут же пригласила на кухню.
— Сейчас я угощу вас чаем, и мы с вами поговорим. Вас как зовут-то, дочка?
— Таня. Таня Иванова.
— Ну, садись, Таня, устраивайся поудобнее.
Она проворно наполнила чайник, поставила его на плиту и затараторила о событии, которое меня сюда привело:
— Я как только узнала от соседей, что Люда мужа своего бывшего порешила, до сих пор успокоиться не могу. Это как же так можно? Родного мужика ухлопать?
Это какую же душу-то черную иметь надобно. Так ведь?
Я пожала плечами, внимательно изучая стены кухни. Разгадку я надеялась найти именно тут, в этом помещении. Стены были оклеены клеенкой под дерево.
Есть! У газовой плиты, рядом с трубой аккуратно наклеена почти незаметная заплатка.
А гостеприимная старушка продолжала причитать:
— Я ведь и не думала никогда, что она на такое решится. Всегда приветливая такая. Сроду не скажешь. Ей-богу.
— Может, и не она убила. Это ведь еще не доказано. А вы одна живете, Елизавета Ивановна? — Я решила переключить разговор на другую тему и узнать о том, с кем общается эта пожилая женщина.
— Одна. Давно уж одна. Дети мои в другом городе. Уехали туда учиться, там и остались. Приезжают редко. А тут у меня родственников-то и нет никаких. — А мне сказали, что к вам девушка, родственница, часто ходит. Говорят, симпатичная такая, блондинка высокая.
— Так это же Леночка. Только она мне и не родственница вовсе. Но, прямо скажу, хорошая девушка. Сейчас мало таких. Я к ней прямо душой прикипела. А познакомились-то мы с ней случайно в больнице. В одной очереди сидели, ну и разговорились.
Елизавета Ивановна поставила на плиту супчик.
— Сейчас я вас супом накормлю. А то ведь у вас такая работа. Весь день небось на ногах.
Я не стала отказываться от супа, чтобы не обидеть гостеприимную хозяйку.
— О, вспомнила. Раз вы уж у меня в гостях, я вас и еще кое-чем угощу, — старушка хитровато улыбнулась и удалилась в комнату.
А я тут же встала, подцепила ногтем край заплатки, осторожно отодрала ее и обнаружила под ней еще одну заплатку — квадратик бумажки из тетради в клеточку. Не сомневаюсь, что под этим кусочком бумаги сквозное отверстие. Я осторожно поводила пальцем по той части бумажной заплатки, которую обнажила. Под пальцем ощущалась впадинка. Так и есть.
Но пока я не буду отдирать бумажку, сначала надо выспросить у старушки все, что я хотела. Не стоит настораживать ее раньше времени своими решительными действиями. Неплохо было бы изучить кафель на кухне Людмилы Васильевны. Его-то замаскировать гораздо сложнее. Скорее всего сверлили именно из той квартиры.
Пока я оставила все как есть, приладив клеенку обратно, поскольку Елизавета Ивановна возвращалась из комнаты, приговаривая:
— Вот. А то она у меня уже сто лет стоит. Надо же ее с кем-нибудь выпить. А тут гостья такая. Из газеты. Чай не каждый день ко мне журналистки приходят.
Она продемонстрировала мне бутылку с темной жидкостью:
— Вот, дочка, настойка домашняя. Крепенькая и полезная. Вам понравится.
Жаль было огорчать старушку, но пришлось отказаться от ее домашней:
— Вы уж не гневайтесь, Елизавета Ивановна, но мне нельзя. Я за рулем. Вы выпейте, а я — чайку? И поговорим по душам.
— Эх, как жалко. Ну, а на нет и спросу нет. Нельзя так нельзя.
Она огорченно вздохнула.
— Да вы себе-то налейте. Вы ж не за рулем, — я улыбнулась.
Мне очень хотелось, чтобы старушка приняла толику на грудь. Это всегда способствует формированию словоохотливости.
Она опять вздохнула:
— Ну, ладно. Коли так, за вас выпью, Танечка. Она достала рюмочку из шкафа, наполнила ее и ловко опрокинула, зажевав кусочком хлеба. Хорошая старушка.
— Да можно на «ты», Елизавета Ивановна.
— Ой, заболтались. Суп-то закипел. Теперь кипяток, в рот не возьмешь. Ой, старая я уже стала. Ничего не помню.
— Да какая же вы старая, если к вам молодежь тянется. Значит, душа-то у вас молодая.
Старушке был приятен такой вывод. Она расцвела, щеки ее загорелись. Поднялась из-за стола, довольно пошмыгивая носом, налила суп в тарелки. Одну поставила передо мной:
— Ешь, Танечка.
Я поблагодарила ее, молча ожидая эффекта от мелкого подхалимажа. И этот эффект не заставил себя ждать.
Елизавета Ивановна подробно рассказала мне, как познакомилась с таинственной Леночкой. Правда, старушка не знала, где она живет и как ее фамилия.
— А мне зачем? Ходит она ко мне иногда в гости, и слава богу. А парень-то у нее какой хороший. Замуж она за него собирается. Вот где он живет, я знаю. Они ведь с Леночкой выручают меня иногда. У парня этого иногда племянника оставить не с кем. Так он меня и зовет посидеть с мальчонкой. Часа на два-три. И платит неплохо. А мне лишние деньги карман не трут.
Я взяла у нее на всякий случай адрес этого парня. Кто его знает, вдруг именно тут собака зарыта.
— А в последний раз когда вы с племянником этого парня сидели?
— Так и вчера сидела, и позавчера. Я ж вот и говорю, что, когда Люда мужа-то порешила, меня дома не было. Я ж ничего толком-то и не знаю. Так что и помочь тебе ничем не могу.
— Елизавета Ивановна, а Людмила Васильевна у вас ключ от своей квартиры не хранит случайно?
— Хранит. А как же. Дело соседское. Вот я и хотела как раз про память-то свою никчемную сказать, да отвлеклась. Недели две назад я этот ключ потеряла. А он у меня в связке с моим запасным. Ну все как есть обыскала — нету. Я напугалась-то как — страсть. И Люде сказать побоялась.
