– На твой выбор, Алексей. Только немного – я как Динни Черрел…
Ирина, честно говоря, была голодна, но не настолько, чтобы не устроить Ангелу очередную проверку.
– Сливовый компот?
Ирина расхохоталась.
– У вас продается славянский шкаф?
– Шкаф продан, – Алексей был невероятно серьезен, как раз под стать старому кино, – но есть никелированная кровать с тумбочкой.
Никогда еще старые анекдоты и фразочки из полузабытых фильмов не казались ему такими важными и нужными.
– А вино я не очень хочу, Леш. Жарко. И мозгов… жалковато как-то.
– А мы попросим холодного-прехолодного шампанского.
– Ну разве что так.
За столом повисла пауза – не так просто было в этом незнакомце увидеть того, кому год рассказывала всякие истории из жизни, у кого год спрашивала мнения по самым разным поводам, чаще, правда, больше связанным с книгами и новостями в высоких сферах, бесконечно и навсегда удаленных от жизни. Тем более, когда ты человека все-таки представляешь совсем не таким… лощеным, уверенным, достойным, когда твое воображение рисует тебе куда более приземленный образ.
Но надо было как-то выходить из ситуации. И поэтому они заговорили оба и одновременно.
– Представляешь…
И оба одновременно остановились. Алексей иронично склонил голову.
– Уступаю место даме.
– Дама благодарит, – Ирина попыталась взять себя в руки. – Представляешь, мы вчера с Таткой над городом видели радугу. Такую огромную, широченную…
– По дороге на работу, что ли?
Ира кивнула.
– Здорово. А я ехал…
Алексей прикусил язык – ехал-то он в машине. И не видел вокруг ничего, кроме таких же железных коробок, которые, иногда чудовищно смердя разбавленным бензином, везли раздраженных хозяев к месту службы.
– …в метро и видел только рекламу. Зато какую! Прочитал – чуть со смеху не умер, честное слово.
– Ну прекрати, от каждой рекламы умирать… неразумно как-то. Что, «псориаз за один сеанс»?
– Нет, это ж день вчерашний… Там две листовки какой-то гений наклеил друг на друга. Внизу про вклады, а сверху туристическая компания. Вот и получилось «Небывалые ставки годовых… улетят вместе с неприятностями!»
– Отлично! Это называется похвальная честность…
– Точно, иначе и не скажешь. Ты умница, Ир!
– «Когда женщине говорят, что она умница, это значит, что она круглая дура…»
Увы, только цитатой Ирина и смогла ответить на слова Алексея. Она чувствовала, что язык просто отказывается ей повиноваться. Зря, похоже, Ангел затеял эту встречу. Или напрасно она на нее согласилась.
– Но по сравнению с Бубликовым…
– Да, – Ира не могла не улыбнуться, – по сравнению с Бубликовым все просто прекрасно.
– Понимаешь, Тат, – назавтра Ирина, конечно, держала перед подругой полный отчет. – Все время мне казалось, что мой друг, милый и славный парень Леша, прячется внутри этого достойного и приятного джентльмена. Ну так, словно внешне он принадлежит к одной жизни, а внутренне – совсем к другой.
– Но он тебе понравился?
Ирина пожала плечами – вчерашний вечер и разочаровал ее, и очаровал, и поставил перед ней столько вопросов, что никакой жизни не хватит, чтобы найти на них ответы. Не говоря уже о том, чтобы за час утренней прогулки расставить все по местам. Но, должно быть, христианами вовсе не зря придумана исповедь, а американцами – психотерапия: высказаться-то надо было. Да и легче от этого рассказа становилось, тут не поспоришь (хотя Ира и не собиралась).
– Глаза его понравились, живые, смеющиеся. Голос понравился, внимание понравилось. А вот то, как он вел себя…
– Хамил, что ли?
– Нет, подружка, он был в этом ресторане своим, понимаешь? Ему такая обстановка не была внове… Может быть, он своими водопроводными делами заколачивает бешеные бабки и потому для него «Тремпель» – просто уютная харчевня? Не знаю. Да и не хочу я рассуждать об этом, Татусь.
– А потом? Вот вы поужинали, выпили шампанского… и? Он тебя до дома проводил? И, кстати, когда вы из кабака-то вышли?
– Не очень поздно… Наверное, в десятом часу…
– Что ж так?
– Да говорю же, мы пытались друг в друге разглядеть тех, с кем общались там, в вирте! Я-то уж точно пыталась…
– Я поняла, Ирусь. Ладно. Вот вы вышли из «Тремпеля»… Дальше-то что?
– А что должно быть, по-твоему?
– Ну, он тебя проводил? Или сам повез домой?
Ирина отрицательно покачала головой.
– Нет, он меня никуда не вез, мы же пили шампанское. Не знаю, есть у него машина или нет.
– Но домой-то ты как-то попала! Как?
– Тат, не кипи. Мы спустились вниз по Хазарской до Площади, а там Леша взял такси.
– Ага, все-таки до дома довез. Теперь он знает, где ты живешь…
– Нет, не довез он меня никуда. Посадил в машину, расплатился с водителем, поцеловал мне руку и все, я уехала.
– Отлично! Я, наверное, вообще ничего не понимаю в жизни… Честное слово!
Ира пожала плечами – похоже, она понимала в жизни еще меньше, чем подруга. Несколько минут девушки молчали: Тата, отлично зная, что другим она умеет напророчить все удивительно правильно, прислушивалась к своим ощущениям, а Ирина подыскивала слова, чтобы описать впечатления от вчерашнего вечера.
– Понимаешь, Татусь, вот когда мы в Сети болтали или просто перебрасывались всякими фразочками, пусть совсем редко, у меня было ощущение, что мы соединены. Понимаешь? Между ним и мной протянута невидимая ниточка, а слова только… ну просто еще ниточки, другие…
– Понимаю, Ирочка. Когда можно и вообще ничего не говорить, но при этом чувствовать, что вы – одно целое…
– Ну да, примерно так.
– А вчера?
– А вот вчера ничего такого не было! Никаких невидимых ниточек, наверное, совсем наоборот – как будто в кокон оба спрятались. Или в доспехи. А потом ро-о-обко так пальчиком по закрытому забралу по очереди стучали. Оно откидывалось на минуточку и… и опять падало.
– Тебе книжки надо писать, Ирэн!
– Может быть, когда-нибудь писать и начну. Когда Игоревна мне прибавит зарплату и не навесит при этом очередных обязанностей…
Девушки улыбнулись: Тата – словам своей подруги, Ирина – несбыточности надежд. Хотя, в душе Ира часто признавала это, ей-то грех жаловаться! Есть друзья, есть работа … Есть странные поклонники… «И, потом, мне ж всего тридцать один! Я все успею!»
Шум проспекта подсказал, что до работы осталось всего несколько сот метров. И тут Татка, наконец, сообразила, что еще не спросила у Ирины.
