Короче, я ехала домой и занималась самобичеванием. Все шаги, которые я предприняла в целях выявления того, кто заказал моего клиента, стали казаться мне совершенно бесполезными. Единственное, что у меня хорошо получалось, так это играть роль Лилии Томич. Может быть, на этом и остановиться, ведь Сергей Эдуардович больше ничего от меня не требует? К тому же инициатива всегда бывает наказуема.
Я зашла домой, сбросила дурацкий пепельный парик, сварила себе кофе, немного отдохнула за чашкой ароматной «Арабики», а потом стала делать макияж под Лилю. Надо признаться, не так-то просто «раздвигать» глаза и изменять овал лица! Утром, выходя от Сергея Эдуардовича, я за недостатком времени поступила проще – надела темные солнцезащитные очки. Сейчас на улице было пасмурно.
* * *
Консьержка беспрепятственно пропустила меня к Сысоеву, и вскоре я уже звонила в его квартиру. Когда Сергей открыл мне дверь, я сразу поняла, что мне предстоит серьезный разговор. Вид у банкира был недовольный и даже какой-то угрожающий.
– Привет, дорогой! – мягко промурлыкала я, надеясь, что он увидит во мне Лилю и смягчится.
– Проходи, – холодно сказал Сергей и указал, куда именно мне пройти.
Я потупила взгляд и покорно прошла в гостиную.
Таня, спокойно, все будет хорошо. Пусть он сначала выскажет свои претензии, а уж потом ты возьмешь матч-реванш. В конечном итоге у тебя самые благие намерения.
Сев за стол, я, как школьница, положила одну руку на другую и стала ждать нравоучений.
– Таня, я должен с тобой серьезно поговорить, – начальственным тоном сказал Сысоев, усаживаясь напротив меня.
– Да, конечно, – ответила я.
– Андрей жаловался на тебя. Ты отказалась ему помочь. Почему?
– Вы же сами сказали, – я почему-то перешла на «вы», – что мне пока не надо участвовать ни в каких оперативно-розыскных мероприятиях. А он меня к Ярцину посылал. Куда это дело годится?
– Не к Ярцину, а к фармацевту. Это совсем другое дело. Таня, ты же все равно что-то предпринимаешь помимо нашего плана! Вот откуда ты узнала про это письмо? – Сысоев положил на стол конверт, дразня меня им, как тигра куском мяса.
– Разве это плохо, что я узнала про него? – спросила я, улыбнувшись хорошо отрепетированной улыбкой.
– Я бы сам его увидел рано или поздно и прочитал, – вполне резонно заметил мой клиент. – Это не срочно...
– Не спорю, но без меня вы не узнали бы, кто его туда бросил, – сказала я, пожирая глазами письмо, содержание которого так волновало меня, – а это может быть очень важно для расследования.
– Ну и кто же? – громко, но без особого любопытства спросил Сергей, будто и сам уже предполагал, кто сыграл роль почтальона.
– Вы на меня кричите, поэтому я ничего не скажу, – сказала я с обидой.
– Я даже и не думал на тебя кричать. А почему ты стала обращаться ко мне на «вы»?
– Все по той же причине.
– Ну ладно, Таня, прости меня, если я тебя чем-то обидел. Пойми, мои нервы на взводе. В банке все откровенно надо мной потешаются, в каждом слове Семенова, Ярцина и Терешко намек на мою скорую кончину. А я даже не могу ничем им ответить, потому что пока должен делать вид, что ни о чем не подозреваю.
– Может, вам, то есть тебе, – быстро исправилась я, – это только кажется?
– Нет, не кажется. Они раньше никогда не вели себя так хамовато. Как это еще можно объяснить?
– Не знаю, но объяснение какое-то должно быть, – ответила я.
Сергей в растерянности пожал плечами, затем наступила продолжительная пауза. Я взяла на себя смелость заговорить первой:
– Можно я прочитаю письмо?
Сысоев молча пододвинул ко мне конверт, который, как и предыдущие, был без почтовой марки и штемпеля. Я вынула белый лист бумаги и стала читать:
«Сергей Эдуардович, вам по-прежнему угрожает смертельная опасность. Остерегайтесь мужчину среднего роста в очках. Вы знакомы с ним, и он ненавидит вас. Откажитесь от поездки за город. Обезопасьте себя от любого общения с ним, но без помощи милиции».
– Ты знаешь, о ком идет речь?
– Конечно, об Аркадии Терешко. Он носит очки с детства.
– А других кандидатов на роль невысокого очкарика у тебя нет?
– Таня, снова ты начинаешь наводить тень на плетень! – прикрикнул на меня банкир. – Не надо ничего усложнять – это Терешко!
– А если ты заблуждаешься? – спокойно спросила я. – Ошибка может очень дорого обойтись.
– Ну не знаю, других подозреваемых у меня нет. Даже Семенов, несмотря на свой почтенный возраст, надевает очки только тогда, когда подписывает документы. По-моему, он делает это только для солидности. Алексей Алексеевич несколько лет назад сделал операцию, и теперь у него хорошее зрение.
– Сережа, ты зацикливаешься все на той же троице – Терешко, Семенов, Ярцин. Попробуй расширить диапазон.
– Нет, больше мне никто не приходит в голову. Тот человек не только очкарик, он еще ненавидит меня. Я понятия не имею, кто еще может меня ненавидеть. Таня, я дал тебе прочитать письмо, теперь слово за тобой. Кто бросил его в почтовый ящик?
Я понимала, что должна ответить на этот вопрос, иначе ростки взаимопонимания, которые только-только возникли между нами, могли снова поникнуть.
– Мальчик, который живет над тобой, на двенадцатом этаже. Думаю, что первые два письма тоже он вам принес.
Мои слова произвели на Сысоева сильное впечатление. Наверное, он ожидал другого объяснения.
– Надо с ним поговорить, – сказал банкир, переварив информацию. – Я сейчас же поднимусь к нему и потребую у Евгения объяснений. Вот нахаленок!
– Ты думаешь, что он так сразу расколется? Наверняка автор писем провел с ним обстоятельную профилактическую беседу на этот счет.
– А что ты предлагаешь? Неужели даже не стоит пытаться выведать у Жихарского информацию? Да, Таня, кто тебе сказал об этом?
Последний вопрос мне совсем не понравился. Рассказывать о своем знакомстве с композитором я совсем не хотела. Ради пользы дела я решила приврать.
– Понимаешь, когда я первый раз от тебя уходила, – начала я, лихорадочно соображая, как бы придать моей истории обыденный характер, – то встретила в подъезде одного своего старого знакомого. Он знает, что я – частный детектив, мы перемолвились двумя-тремя фразами, а потом я попросила его позвонить, если он заметит что-нибудь подозрительное. Разумеется, подробностей я ему не рассказывала и попросила его молчать о нашей встрече. Сегодня он случайно увидел, как парнишка с последнего этажа бросил вам письмо, несколько удивился и сразу же сообщил мне об этом.
Молодец, Таня! Все стройно и гладко.
– И кто этот твой знакомый? – не без ревности спросил Сысоев.
