Ромашка наивно подумала, что хоть раз ее выступление началось нормально.
– Надеюсь, ты сорвала их в моем саду, – раздался вдруг чей-то голос, – потому что я люблю на них пописать.
Публика хохотала секунд двенадцать, дав Ромашке достаточно времени для обдуманного ответа.
– Шел бы ты в жопу, ботаник-экспериментатор.
Смех.
– Может, тебе лучше посидеть, красавица? – продолжил голос. – От запаха этих цветов можно и в обморок упасть, особенно если учесть, что его вдохнули через такой шнобак.
Хохот. Уверенность Ромашки улетучилась, по спине потек пот.
– Иди трахни себя, – выскочило изо рта, и она поняла, что проиграла.
– Придется, если ты, это все, что есть сегодня в меню, – незамедлительно последовал ответ.
Ромашка сдалась и ушла со сцены как можно скорее. Дек, менеджер клуба, проявил сочувствие, но она понимала ему нужны люди, способные держать зал; почему-то женщины-комики в отличие от мужчин совсем не уверены в себе – они куда легче впадают в панику. По крайней мере, в этот раз не было записки от насмешника. Хотя пройдет еще немного времени, и это имя Ромашка начнет произносить с заглавной буквы.
Покидая здание, она слышала слегка раздражающие звуки укулеле Лулу Уэст, и до нее долетел смех после того, как та пропела какую-то смешную строчку.
Возвращаясь домой на велосипеде, Ромашка услышала звонок мобильного. Это был Чарли.
– Как все прошло?
– Дерьмово. Думаю, Бромли никогда не будет для меня землей обетованной.
– Забей, – сказал Чарли, – приезжай домой и займемся этим.
Ромашка поехала быстрее, опасаясь, что Чарли не дождется ее и «передернет затвор». Телефон Ромашки издал сигнал, оповещающий, что она получила CMC, и, как девяносто процентов людей, она решила что вполне сможет прочитать его на ходу, продолжая крутить педали, летя сквозь неприветливую лондонскую ночь. Естественно, она нажала не ту кнопку, потом попыталась рассмотреть получше написанное на экране и налетела на бордюр, рухнув на тротуар и больно ударившись попой. Скорее от стыда, чем от боли, она проклинала Чарли, который явно отправил сообщение, чтобы поторопить ее. Затем она прочла сообщение: два: ноль и заглавная буква «Н». Этого было достаточно, чтобы сердце у Ромашки сжалось: она поняла что сообщение было от насмешника Откуда у него ее телефонный номер? Дело приобретало пугающий оборот, и ей это очень не нравилось. Наверное, надо обо всем рассказать Чарли. Или, по крайней мере, поделиться с подругами и послушать, что они скажут, хотя совет от гормонально нестабильной, беременной Марты и невротички Сары вряд ли окажется полезным.
– Как дела, подруга? – услышала она чей-то веселый голос. – К твоему сведению, это не стул!
Она подняла голову и увидела сальное лицо в окне машины. «Вот черт, – подумала она, – продолжают глумиться даже на улице!»
– Больше сочувствия, или я запихну свой ботинок тебе в задницу, – ответила она, удивившись собственной способности к творчеству.
Водитель выглядел смертельно обиженным, как и большинство уличных насмешников, когда они получают неожиданный отпор… Либо так, либо ножом ударят. Сегодня Ромашке повезло.
У Чарли начался «падеж», который он устранил минут на пять, поставив кассету с фильмом «Мэри Поппинс», но это помогло ненадолго. Эрекция снова прошла, когда позвонила Ромашка и сообщила, что упала с велосипеда. Спать в ту ночь они легли рано.
В пятницу вечером паб «Голова короля» принял Марту, Ромашку и Сару в свое промозглое нутро: они словно три сперматозоида влетели в большую влажную утробу. Воздух был спертым, и дым висел кучевыми облаками, но они любили это место, как хозяин любит своего дряхлого пса, отказывающегося умирать. Ромашка и Сара дрожали от желания поскорее узнать имя отца ребенка Марты. Для обеих это было неожиданным поворотом, ведь они уже смирились с мыслью, что тайна раскроется лет через пять после его рождения или кто-нибудь случайно сболтнет по пьяни.
Марта подогрела себя парой коктейлей, зная, что делать это не следует, но ситуация была «четырехсигаретная» – по крайней мере, она не поддалась и не закурила, и, отпивая из стакана «Кровавую Мэри», думала, что вместе с алкоголем одновременно дает ребенку витамин С. Она очень сожалела о том, что придется все рассказать Саре и Ромашке, хотелось хотя бы восемь месяцев побыть загадочной особой, уклоняясь от расспросов насчет того, кто ее обрюхатил, и, надо сказать, что Преподобный Брайан и Пэт подумывали о том, что их дочь кого-то заставила это сделать.
Ни в одном пособии не написано, как правильно открыть секрет отцовства будущего ребенка лучшим подругам, так что никто не знал, как себя вести.
«Может, сказать сразу? – думала Марта. – Или найти в автомате любимую песню и поставить? Или выбить барабанную дробь на столе? Выразить мимикой, и пусть угадывают сами?»
– Ну ладно, – начала Сара, – не заставляй нас ждать. Это Тед?
– Как ты могла подумать? – обиделась Марта. – Чтобы я дала этому самовлюбленному говнюку? Надеюсь, это была шутка.
– Но у него хорошее чувство юмора, и не такой уж он страшный, – вступилась за Теда Ромашка.
– Ну спасибо. То есть так вы представляете уровень моих партнеров? Не такой уж и страшный? Я просто вижу себя по телеку в программе «Любовь с первого взгляда», сидящей вместе с парой других старых жирных неудачниц и завоевывающей внимание Мистера Не Такого Уж Страшного!
– Не заводись. Я просто пошутила. Признайся, это был Алан-Планета? – спросила Ромашка.
– Нет, если только он по почте не прислал свою сперму. Я его сто лет не видела.
– Ну, тогда это, наверное, тот парень, которого мы встретили в клубе, в Восточном Лондоне – как его звали?
– Мохаммед, – ответила Марта. – Боже! Надеюсь, что не он. И кроме того, я не спала с ним.
– Ты говорила, что спала, – удивилась Ромашка.
– Не хотелось показаться слишком скучной.
– Ну так кто же это? – Сара и Ромашка почувствовали легкое раздражение.
– Это… Ох, мне срочно надо в туалет, – сказала Марта. Она увидела выражение их лиц:
– Да не вожу я вас за нос! Мне кажется, вы знали, что я хожу в туалет раз по четырнадцать за час, потому что Живот сократил мой пузырь до размеров мышиного яйца.
Марта сидела в туалете и ухмылялась. Она специально не выходила подольше и жалела что не зашла в этот шпионский магазин в Вест-Энде, чтобы купить маленький диктофон, записывающий то, что говорят о тебе в твое отсутствие. Она пришла к печальному выводу, что в таком случае могла бы услышать о себе только плохое, и была права.
– Это мог быть Джуниор, – говорила Ромашка Джуниору было четырнадцать, и он жил в соседней с Мартой квартире со своей семьей, но уже сейчас напоминал размерами небольшое дерево и потерял девственность в девять лет.
