«В наше время содержимое химических лабораторий доступно по цене пачки сигарет любому мальчишке», – подумала Марта, так что бог знает, какие биохимические дисбалансы могли вызвать их сегодняшнее антисоциальное поведение.
Одним из аспектов путешествия по ночному городу является понимание того, что, если ситуация выйдет из-под контроля, никто не пошевелит пальцем, чтобы вам помочь. Огромное количество оправданий наполнит головы людей, и все они будут базироваться на том факте, что рисковать шкурой за другого человека, которого ты даже не знаешь, просто не стоит.
От осознания этого Ромашка почувствовала себя совсем беззащитной, а беременность Марты обязывала встать на защиту подруги. Она также понимала, что обе они не достаточно привлекательны, чтобы репортаж о них поместили на первых полосах газет в случае, если их покалечат или убьют, поскольку для этого нужно выглядеть чуть ли не моделью. Печально, но нация не оплакивает смерть некрасивых граждан, если, конечно, пострадавшие не являются важными персонами.
Ромашка решила взять на себя ответственность и попыталась действовать мирным путем:
– Понимаете, это от меня воняет, – сказала она извиняющимся тоном учительницы воскресной школы. – На меня мужик наблевал, понимаете?
Можно было подумать, это самая смешная шутка, которую когда-либо слышала эта банда. Они разразились громким хохотом, катаясь по проходу, тыча друг в друга пальцами и всячески раздражая остальных своим ржанием. Лидер банды, однако, не смеялся. Его одутловатое лицо с написанным на лбу заоблачным коэффициентом умственного развития и желанием изучать медицину ничего не выражало. От достижения цели его удерживали плохой характер и родители, считавшие профессию врача «пидорской». Он принял решение:
– Мне не нравится запах. Давайте вышвырнем ее из автобуса.
Смех разом прекратился, когда до остальных членов банды, которые были всего лишь малолетками-переростками, дошло, что от них требуется. Они понимали, что неподчинение этой ходячей пицце может вызвать недовольство, чреватое насилием против них, поэтому считали, что лучше рискнуть и покалечить кого-нибудь, выбросив из автобуса, чем навлечь на себя его гнев. Некоторые, как трусливые псы, начали подкрадываться к Ромашке, которая запаниковала и забормотала: «Все нормально. Я сама», но поняла, что они хотят позабавиться с ней, независимо от того, что она будет говорить или делать. Марта также поняла, что дела плохи, и попыталась остановить неуверенных подростков:
– Эй вы, говнюки малолетние, – начала она, пытаясь выглядеть спокойно, – может, выберете себе кого-нибудь по росту, то есть поменьше меня, – слишком поздно поняв, что «то есть» говорить было не нужно.
Перетрусившие подростки оглянулись на своего лидера, чей взгляд оставался равнодушным, и поняли, что придется подчиниться его прихоти.
Рука Марты сжала швейцарский армейский нож, пытаясь открыть лезвие, но, к сожалению, открылся сегмент для удаления камней из лошадиных копыт. «Самое то для этих ослов», – мрачно подумала она. Она чувствовала, как ребенок шевелится и дергается внутри. По крайне мере хоть кто-то не против подраться.
Когда малолетки приблизились, Ромашка захныкала, но так тихо, что слышать это могла только Марта.
– Не бойся, – успокоила ее Марта, – с нами все будет о'кей. Кто-нибудь да поможет.
Пассажиры автобуса прислушивались к каждому слову и боялись вздохнуть, а некоторые отчаянно переглядывались. Среднего возраста пара из Америки очень хорошо знала о последствиях вмешательства в такие дела – они попытались однажды сделать это в Нью-Йорке и были избиты; молодая пара из Южного Лондона одновременно решили, что не хотят быть порезанными перед самой свадьбой из-за какой-то облеванной хиппушки. Четверо пьяных студентов знали достаточно о лондонском транспорте, чтобы держать рот на замке, а чуть малочисленная группа подростков постарше знала что соотношение сил не в ее пользу и уставилась в спинки впереди стоящих кресел. Оставался только тихо сидящий на переднем сиденье автобуса и терпеливо выжидающий удобного момента хорошо подготовленный физически и морально некто мистер Майкл Рэндалл, проводивший много времени по вечерам в ожидании подобной ситуации. До сих пор ничего не происходило. По иронии судьбы его рыцарство потребовалось двум несчастным девушкам, которые недавно записались к нему в группу. Он ничем не выдал своего присутствия – он никогда не делал этого во время своих вылазок на тот случай, если вдруг его побьют или унизят.
Хотелось бы написать, что Майкл Рэндалл с достоинством поднялся со своего места и встал посреди автобуса, сверкая глазами и обнажив оружие, но не тут-то было. Он как-то ловко соскользнул с сиденья и с яростью, которой хватило бы на десятерых, полетел с воплем на противника, потому что где-то вычитал, что крик всегда был основным деморализующим фактором: от бунтарского вопля Конфедератов в Гражданской войне до рева шотландской бедноты при Каллодене, от которого стыла кровь.
Тинейджеры были в шоке от того, что какая-то тощая человеческая версия голема решила дать им бой, и были уверены, что Ант, самый здоровый из них, может спокойно его вырубить. Однако тот был ослеплен Майклом Рэндаллом, безжалостно ткнувшим ему пальцами в глаза, прежде чем смог что-либо предпринять, и рухнул на пол, вопя и держась за лицо. «Нытик», – подумала Марта.
Разозлившись на такое злостное посягательство со стороны какого-то хорька-педофила, дружки Анта, Джез и Люка решили дать отпор. Джез выбросил кулак с сторону Майкла Рэндалла, но тут же получил жесточайший и точный удар ботинком по яйцам и с воем присоединился к приятелю на полу. Люка вынул блеснувший на секунду нож, но во вторую секунду Майкл Рэндалл выкрутил его у него из руки и воткнул в ногу. В этот момент банда поняла, что врага можно взять только числом, и Дом, Лоб и Таз, чьи имена подошли бы трем форвардам в Чарльтон Атлетик, начали окружать Майкла Рэндалла, чтобы свалить его и выбить из него дерьмо. Однако Майкл Рэндалл тысячи раз прокручивал подобный сценарий в голове и, вытащив скалку (легче прятать, да и ручка удобнее), стал наяривать по головам, как на ксилофоне, до тех пор, пока они не оказались внизу у выхода из автобуса, удивляясь внезапно появившемуся желанию прижаться к своим мамочкам, которые кроме подзатыльников им ничего с самого детства не давали.
Оставался еще лидер банды, Моз, сидевший и смотревший на то, как наголову разбивают его лейтенантов. Он усмехался, уверенный в том, что сможет справиться со всем, что приготовил для него маленький педик. Однако у Майкла Рэндалла для Моза было кое-что особенное. Непонятно откуда он вытащил что-то напоминающее каску с прикрученной металлической полосой, и прежде чем Моз понял, что произошло, он уже сидел с дуршлагом на голове, в то время как Майкл Рэндалл легким движением гаечного ключа затянул ленту потуже и вышвырнул его в окно. Затянуто было туго до боли, однако так, чтобы не причинить реального вреда. Проходя на свое место, Майкл Рэндалл подмигнул Марте и Ромашке, в то время как автобус хохотал, наблюдая бегство униженного Моза.
Моз на собственной шкуре узнал значение слова «высмеивать», когда, идя по улице, слышал крики: «Подожди, щас очистки вынесу» или «Смотри, чтобы мозги не вытекли».
