– Да потому что я отключился, твою мать! – Билли начал сам верить в то, что говорит.
Ромашка, все время застенчиво маячившая рядом, не верила ни единому его слову.
– Ромашка! – вдруг услышала она и вздрогнула от неожиданности.
– Да?
– Ты ведь мне веришь, да?
– Да, – ответила она и возненавидела себя за это.
Сара повернулась к ней с вопрошающим выражением.
– Мне кажется, он говорит правду, – сказала Ромашка бледным голосом.
– Тогда нам стоит пойти к Марте и посмотреть, как она там, – предложила Сара, ища на лице Билли любые признаки паники, вины или чего бы там ни было.
– Если хочешь, – как ни в чем не бывало ответил Билли и порадовался, что она не может видеть ЭКГ его мозговой активности: сейчас электричества было столько, что хватило бы на небольшую электростанцию.
Марта едва не упала в обморок, открыв им дверь. За долю секунды она поняла, что Сара еще не признала ее виновной в самом большом предательстве, поскольку не стала ее бить.
Но она понятия не имела, что именно сказал им Билли, поэтому решила подождать, пока он не начнет первым. Однако Билли не хотел разоблачать себя, говоря что-нибудь вроде: «Привет, как ты себя чувствуешь после нашей поездки в больницу, когда тебе стало плохо, и я не мог позвонить Саре из-за срочности дела, а потом у нее был отключен мобильный, но, как бы то ни было, мы вот решили заскочить к тебе и посмотреть, как ты поживаешь».
– Ты в порядке? – спросил он вместо этого. Сара жадно наблюдала за ними, ища признаки предательства.
– Да, нормально, – ответила Марта.
– Бедняжка, – сказала Ромашка, – туго тебе пришлось.
«О чем это она?» – удивилась Марта, но на всякий случай не стала озвучивать вопрос.
– Да, было ужасно – шумно, грязно.
– Такие уж у нас больницы для бедных, – подсказала ей Ромашка.
Сара все еще всматривалась пристально в лицо Марты, пытаясь понять, трахались они или нет. Из спальни вышла Пэт.
– Привет всем, – жизнерадостно произнесла она.
«Пожалуйста, не выдай нас», – мысленно взмолилась Марта. Она повернулась к матери с выражением паники на лице, которое Пэт истолковала правильно и, извинившись, ушла обратно. Теперь Марта обрела равновесие и решила рискнуть.
– Я так признательна Билли за то, что он отвез меня в больницу и возился со мной, – сказала она. – Мне было так хреново, будто из меня медленно выжимают кишки.
– Большое тебе спасибо, Марта, – сказала Ромашка. Она была чувствительна к такого рода высказываниям.
– Почему ты нам не позвонила? – спросила Сара.
– Боялась, вдруг что-то не так и у меня будет выкидыш, поэтому просто не знала, какой будет моя реакция, – объяснила Марта, чувствуя вину за то, что прикрывается еще не родившимся ребенком.
– Марта, бедная девочка, – сказала Сара, и Марте стало еще хуже, когда она поняла, что опасность миновала и Сара больше не думает, будто она и Билли переспали. Она почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и увидела, что Билли смотрит на нее с презрением. Ей очень хотелось, чтобы все убрались к чертовой матери и дали ей разобраться со своей головой.
В этот момент Джуниор, заглядывая с соседнего балкона, крикнул:
– Твою мать, Марта! Ты что, вчера ночью футбольную команду трахала?
В коридоре воцарилась многозначительная тишина.
Глава двадцать первая
Тишину нарушила Пэт.
– Тут ты ошибся, Джуниор, – сказала она. – Марта на девятом месяце, если ты не заметил. Это я шумела. Стыдно, конечно, признаться, но мне нанес визит Преподобный Брайан, и мы немного увлеклись.
От этих слов Джуниора чуть не стошнило, кода он представил себе шумно совокупляющихся стариков, колыхающуюся морщинистую плоть. Он, правда, забыл, что у него плоть тоже морщинистая, хоть и молодая.
Ромашку тоже покоробила картина резвящихся Пэт и Преподобного, но она одернула себя, позволив политкорректности выровнять накренившееся воображение.
«Почему, собственно, – убедила она себя, – старики не могут трахаться столько, сколько им захочется? Если они справляются с этим, то почему бы более молодым не смотреть на старческую похоть сквозь пальцы?»
Теперь Джуниор по-новому взглянул на мать Марты.
– Неплохо, мисс Харрис, – сказал он, отваливая на свою территорию, чтобы обзвонить друзей и рассказать им об отвратительных сексуальных оргиях, происходящих прямо перед его носом.
Остальные чувствовали себя неловко после откровений о ночных шашнях Преподобного и его супруги. Ромашка заметила, как легкая ухмылка пробежала по лицу Билли. У Марты же выражение лица было такое, какого Ромашка никогда прежде не видела. Ближе всего по описанию было бы выражение морды раненого животного, которое вытащили из капкана.
– Ну что, теперь мы знаем, что с Мартой все в порядке. Мы, наверное, пойдем, – предложил Билли, и все двинулись в сторону выхода. Он и Сара неловко попрощались с Мартой и ее матерью и ушли.
Ромашка, не пожелавшая их догонять, дабы они могли выяснить отношения, задержалась.
– Можно вашим туалетом воспользоваться? – спросила она и направилась к туалету, совершенно не понимая, зачем было спрашивать, – ведь в таких просьбах не отказывают. Конечно, разумнее было бы просто проинформировать Марту о том, что собираешься воспользоваться ее сортиром, но, согласно английским правилам поведения, это был бы промах более серьезный, чем открытое уринирование в горшок с цветами, а Ромашке очень хотелось поскорее забыть этот эпизод, случившийся на прошлом дне рождения.
В туалете Ромашка обдумала убедительность заявления Пэт и решила, что та соврала, прикрывая дочь. Но с чего бы Марте идти на такую глупость, как секс с Билли, особенно учитывая, что она знала, что происходит между ним и Сарой? Прежде чем Ромашка смогла остановиться, она поняла, что у нее выходит не только моча, но и нечто гораздо большее – продукт одержимого поглощения отрубей. Подобное нарушение туалетного этикета осудили бы даже самые либеральные сортировладельцы.
– Каждый должен срать у себя дома, – пробормотала она, довольная только что придуманной мудростью, но не очень уверенная в ее смысле.
– Спасибо тебе миллион раз за то, что спасла меня от неприятностей, мам, – Марта воспользовалась минутой уединения и поблагодарила Пэт.
– Я этого не одобряю, – ответила Пэт, – но у тебя и так достаточно неприятностей, – она бросила взгляд на Живот. – К тому же, – продолжила она, – я решила вернуться к твоему отцу.
Марта расстроилась. Жить с матерью было непросто, но, с другой стороны, кроме спальни Марты, куда мать не заходила, квартира стала выглядеть почти нормально.
