— Заткнись! Я могла бы смешать тебя с грязью и выгнать из города за такое обращение со мной. Но ты знаешь, что я этого не сделаю, потому что ты мне нужен. Потому что нужен Мэри Марте.
Впервые за годы общения с семейством Грэхемов у Бадди возникло ощущение власти. И оно нравилось ему. Очень. Но он не смел слишком уж давить на мисс Эдит. Знал, на что она способна.
— Если у Стивенса достаточно уник для большого жюри, то могу сегодня же арестовать Лейн, — сказал Бадди. — Хотите?
— Стараешься задобрить меня?
— Стараюсь взаимодействовать, — ответил он— — Мы . оба хотим конца этой истории, а это означает свалить убийство Кента на Лейн. Еще раз спрашиваю — хотите, чтобы я арестовал ее сегодня?
— Нет. Подожди обвинительного акта. Тогда я смогу отвести ее аресту всю первую полосу «Геральд».
— Постараетесь осудить Лейн в ее собственной газете. Изобретательная вы стерва.
— Да, изобретательная. И никогда об этом не забывай.
* * *
Лейн лежала на своей кровати в стиле Людовика XVI. Положив руки под голову, она смотрела в потолок. После развода с Кентом она вернулась домой и первым делом по-новому оформила интерьер спальни. Перенесла с чердака бабушкину антикварную мебель, которую мать отправила туда в конце шестидесятых годов. Больше всего Лейн хотелось, чтобы спальня представляла убежище от окружающего мира, уютную женскую крепость, в которую можно спрятаться. Она с улыбкой оглядела не совсем белые стены, красные портьеры и того же цвета шторы, украшавшие три выходящих на задворки окна. Потом взгляд ее задержался на итальянском комоде XVIH века, над которым висели фотографии Уилла с младенчества до настоящего времени. Летнее хлопчатобумажное платье, в котором она была прошлым вечером, лежало на спинке итальянского кресла, покрытого новым чехлом из шелковой парчи с неяркими красными и желтыми полосами.
Лейн любила эту комнату. Она никогда не делила ее тентом и чувствовала себя здесь в безопасности. В этих стенах не таились скверные воспоминания.
Как она могла так низко пасть? Как избалованная дочка Билла и Селесты Нобл стала первой подозреваемой в деле об убийстве? Всю жизнь она была хорошей девочкой, слушалась старших, соблюдала правила. Ей было очень важно доставлять удовольствие родителям. Как мать говорила ей, она была всем, что они имели, и поскольку они давали ей все только самое лучшее, то и ожидали от нее только самого лучшего.
То, что она влюбилась в Джонни Мака Кэхилла, было серьезным проступком, тайным актом неповиновения, мать о нем только догадывалась, а отец спокойно не замечал его. Родители так и не узнали о том, кто является отцом Уилла, и Лейн была этим довольна. Отец понял бы и даже встал на ее защиту, но мать отреклась бы от нее.
Закрыв глаза, Лейн вздохнула и попыталась расслабиться. Она поднялась наверх слегка вздремнуть, потому что плохо спала ночами после смерти Кента. Ей хотелось поговорить с Уиллом, когда он вернется домой, но он позвонил Лилли Мэй, сказал, что пойдет в кино со школьными приятелями и вернется только к ужину. Он прятался от нее, прятался от создавшегося положения. Но рано или поздно Уиллу придется смириться с тем фактом, что Джонни Мак его отец и не уедет только потому, что мальчик этого хочет.
«А тебе придется смириться с тем фактом, что Джонни Мак снова в городе, и тебе не помешать старым чувствам всплыть на поверхность. Ты думала, что Кент уничтожил твою способность испытывать сексуальные желания, что его жестокость навсегда подавила их. Думала, что никогда больше не будешь хотеть мужчину, нуждаться в мужчине. Но столько лет спустя ты обнаружила — то что считала умершим, было только травмировано и ждало исцеления».
Но Джонни Мак не целитель, напомнила она себе. Он не губитель, как Кент, но потребитель. Она не посмеет доверять ему. Ни свою жизнь. Ни жизнь Уилла. Пока что. И уж наверняка свое сердце. Никогда.
Назойливый звонок телефона на ночном столике резко вернул ее к действительности. Лейн повернулась на бок и взяла трубку:
— Алло.
— Лейн?
— Джеймс, это ты?
— Да.
— Так тихо говоришь, что я едва тебя слышу.
— Послушай, Лейн, как твой адвокат… и друг, сообщаю, что Уэс Стивене передает все улики против тебя большому жюри, и думаю, что через неделю, может быть, даже раньше тебе предъявят обвинение в убийстве Кента.
— О Господи! — Она несколько раз глубоко вздохнула. — Я знала, что это должно случиться, но все же надеялась…
— Тебе понадобится лучший адвокат, чем я, — сказал Джеймс. — Будь деньги в моем распоряжении, я вызвался бы нанять для тебя кого-то, но сомневаюсь, что Эдит…
— Спасибо за намерение, — сказала Лейн. — Но беспокоиться обо мне не нужно.
— А я беспокоюсь. Я знаю, что денег у тебя нет…
— У меня есть друг, предложивший нанять для меня одного из лучших в стране адвокатов по уголовным делам.
— На твоем месте, Лейн, я ухватился бы за это предложение.
* * *
Джонни Мак перебирал варианты. Можно было остаться в «Перекрестке», можно утром перебраться в «Холидей инн» или «Рамада инн», две другие гостиницы в Ноблз-Кроссинге, или предпочесть полупансион мисс Шарлотты. Можно снять квартиру или даже дом. Хотя могло потребоваться время от времени ненадолго возвращаться по делам в Хьюстон, он не собирался покидать этого города, пока не приложит все силы для установления отношений с сыном. И разумеется, не хотел покидать Лейн, пока над ней нависает угроза быть обвиненной в убийстве Кента.
Беспокойный, не привыкший к долгому безделью, Джонни Мак расхаживал по комнате. Может, поужинать в одиночестве в находящемся рядом в мотеле ресторане, а потом пойти в кино. Или завалиться в один из баров. Интересно, по-прежнему ли «Буги Барракс» самое привлекательное место в городе, или этот старый притон давно закрыли? Задолго до совершеннолетия он ходил туда с Уайли Питерсом. Владелец был фронтовым другом Уайли и не особенно интересовался возрастом клиентов.
Шарон любила «Буги Барракс». Они немало выпита и потанцевали в этом заведении. И даже как-то трахались в мужском туалете. Да поможет Бог Уиллу, он получил гены от Шарон и сына самого сатаны, Джонни Мака Кэхилла. Парень предрасположен быть сорвиголовой. Но пока что не стал. А его родные отец и мать, когда им было по четырнадцать, уже давно катились по дороге в ад.
Если он в состоянии сделать что-то для Уилла, то избавит его от тех ошибок, какие совершил сам. Тогда ему было все равно, что он наделал, кому причинил боль. Важно было только выжить и найти способ облегчить одиночество, горечь того, что он никому не нужен.
Всем было наплевать на него, и он платил им тем же.
«Не принимай ничего близко к сердцу, и тебе не смогут причинить боль. Не желай того, чего не можешь иметь, и не будешь разочарован».
Но Уилл — это не он. И хотя его родила Шарон, он в гораздо большей степени ребенок Лейн, чем ее. Из донесения, которое частный детектив составил на Уилла, Джонни Мак понял, что Уилл не беспутный парнишка. Он был таким, каким его воспитала Лейн, — умным, прилежным, спортивным, неизменно вежливым и тактичным. Уилл имел все возможные преимущества как сын Кента и Лейн Грэхем. Он знал свое место в этом городишке; и это было место первого парня. Если Уилл даже знал, что он приемный, то вряд ли сомневался в своем праве стать прямым наследником, как Кент.
