— Начинай, — сказал Грифф.
— Человек по имени Россуолт Эверхарт владеет тысячью акрами земли и старинным довоенным домом в шести милях от того места, где Фой и Джуэл Кэлам и нашли Ник, — сказал Джош. — В той местности он известен как эксцентричный затворник.
— Что еще? — поторопил его Грифф.
— Занимаясь поисками информации по этому парню, мы кое-что обнаружили. Знаешь, кто был его кузеном?
Гриффин напрягся, каждый мускул в его теле затвердел, каждый нерв обнажился до предела.
— Кэри Мейгарден.
Глава 22
Латаша Дэвис стояла в дверном проеме спальни своей восьмилетней дочери, которую та делила с шестилетней кузиной. Как хорошо было снова оказаться дома, во Флориде, в Тампе, пусть даже всего на две недели. Наконец-то она провела День благодарения со своей семьей, о чем так мечтала. Два года назад, она была в этот день в Афганистане, в прошлом году — вИраке. Получив распределение на службу за пределами США. Латаша вынуждена была покинуть и дочь, и мать.
— Ребенок растет без тебя, — упрекнула ее мать, Джеральдина. — Нехорошо оставлять девочку так надолго. Когда Ашиин приехала сюда, то называла мамой твою сестру.
— Ты ведь не думаешь, что я мечтала о такой жизни? Но я делаю то, что должна делать, чтобы обеспечить Ашиин нормальную жизнь, чего не было у меня.
— Я делала все, что было в моих силах.
— Знаю, мама. И не виню тебя. Я сама виновата в том, что забеременела в пятнадцать, бросила школу и позволила Марко снова вернуться в мою жизнь.
Подростком Латаша была хорошенькой и неглупой девочкой, и ей казалось, что она знает обо всем, включая мужчин, больше, чем ее мать. Марко Крузу было двадцать пять, у него была спортивная машина и полные карманы денег. Когда Латаша родила дочь и сделала два аборта, она сказала себе, что надо что-то менять. Марко был отцом полдюжины ребятишек от разных женщин, но оставался холостяком в вечном поиске.
В четыре года у Ашиин признали диабет. Болезнь дочери отрезвила Латашу. Она бросила свою работу на полставки, которая почти не приносила дохода, и пошла в армию. Она верила, что, приняв такое решение, обеспечит Ашиин безбедное существование. Армия также давала Латаше шанс на хорошее образование. Только бы ей удалось вырваться из Ирака.
— Она чудесная девчушка. — К Латаше подошла ее сестра Катари. — И очень похожа на тебя.
— Не позволяй ей совсем забыть меня.
Катари крепко обняла сестру за плечи:
— Мы с мамой очень много рассказываем ей о тебе, ты ведь знаешь.
— А когда она стала называть мамой тебя? Катари вздохнула:
— У тебя нет причины беспокоиться. По-моему, это было только один раз.
— Я не хочу, чтобы Ашиин говорила «мама» кому-то, кроме меня. Я ее мама.
— Просто она все время слышит, как Тайрина называет меня мамой, а Латариусалгапой, — сказала Катари. — Ты не можешь обвинять Ашиин в том, что она тоже хочет иметь настоящих родителей, как у ее маленькой кузины. Но она знает, что ее мама — ты. Она не забудет тебя.
Латаша высвободилась из объятий сестры.
— Я хочу прогуляться. Мне надо подумать о том, как быть дальше. Если мама не переедет с тобой и Латариусом…
— Пойми ее. Она стареет. Всю свою жизнь она много работала, а сейчас здоровье у нее уже не то. Вместо того чтобы обижаться на мою близость с Ашиин, тебе следовало бы быть благодарной мне за то, что она и ее бабушка живут в таком хорошем доме.
— Конечно, я тебе благодарна. — Латаша смахнула слезы.
Не оглядываясь она прошла через прихожую, кухню и вышла через заднюю дверь.
«Проветрись, — сказала она себе. — Освободись от злости и обиды, потом вернись домой и проведи этот день с дочерью. И никогда не ссорься с Катари. Она права, ты должна быть благодарна ей».
И она была благодарна. Только не могла с мириться с тем, что ее ребенок называет мамой другую женщину.
Грифф и Чарлз Дэвид провели с Ник полчаса — с девяти до девяти тридцати. Она была несколько рассеянной от действия множества лекарств, но в достаточно ясном сознании, чтобы выслушать рассказ Гриффа о Россуолте Эверхарте и его связи с Кэри Мейгарденом. К их второму визиту доктор Мэндел снял Ник с искусственной вентиляции легких.
Когда доктор беседовал с ними о состоянии Ник, им начало казаться, что испытанное ею невозможно вынести. Чарлз Дэвид не мог сдержать слез.
А Джина Килпатрик позже объяснила, что еще пару дней голос Ник будет хриплым, однако уверила, что состояние ее не критическое, а стабильное.
У Гриффа был к Джине один вопрос, который мучил его и на который медсестра могла ответить только в присутствии ближайшего родственника Ник — Чарлза Дэвида.
— Я… э… мне надо спросить кое-что.
— Да, мистер Пауэлл, я вас слушаю.
— Ник… Николь ведь не беременна?
Глаза брата Ник расширились, но он ничего не сказал.
— Нет, не беременна. — Джина похлопала Гриффа по руке, а затем вернулась к своим обязанностям.
— Пойди к Ник один, — сказал Чарлз Дэвид. — Я знаю, тебе надо поговорить с ней. А я могу подождать до вечера, только, пожалуйста, скажи ей, что я здесь.
— Спасибо. — Грифф был благодарен Чарлзу Дэвиду за то, что тот не стал продолжать разговор про беременность Ник.
Он прошел в отделение интенсивной терапии и прямиком направился к палате Ник.
— Доброе утро, красавица моя, — произнес он, подходя к ее кровати.
Ник взглянула на него, слабая улыбка тронула ее губы, но в глазах отражалась боль.
Гриффу хотелось обнять ее, поцеловать, утешить, однако он понимал, что «стабильное состояние» в диагнозе еще не значило, что она полностью выкарабкалась.
— Я не красавица, — просипела Ник, когда Грифф присел на стул около ее кровати.
Ее рука дрогнула. Грифф схватил ее и нежно сжал.
— Они поймали его? — спросила Ник.
— Эверхарт сбежал, но мы и не думали, что он будет дожидаться нас там, если он еще жив. А он, к сожалению, жив. Его экономка сказала Дугу Троттеру и местному шерифу, что Эверхарту была сделана операция на желудке. Знаю, о чем ты хочешь спросить, но нет, он не остался в больнице. Он исчез, и пока никто не знает, где его искать.
— Сукин сын!
— Троттер получил ордер на обыск, так что он прочешет дом и окрестности мелким гребнем.
— Дай мне его фото, чтобы я опознала. Ник набрала в легкие воздух, он с хрипом вырвался обратно.
— Ты в порядке, дорогая? — обеспокоенно спросил Грифф.
Она схватила ртом воздух.
— Я горю как в аду. Все тело болит.
