«Ой ли? – подумала я. – Ведь осталась вдова! Просто Валерий побаивается к ней соваться. Но это – сейчас, а когда все, как он выражается, поутихнет?»
В этот момент в дверь позвонили.
– Мишка, наверное. Спохватился, что ключи забыл, торопыга, – сказал Валерий и направился к двери.
Я услышала, как поворачивается замок и открывается дверь.
– Здорово, Эрудит!
В прихожей что-то с грохотом упало, затем послышался еще какой-то шум и непонятная возня.
– Что ж ты падаешь на ровном месте?
– Ух ты, какой неуравновешенный!
– Извини, Эрудит. Это я от избытка чувств. Можно сказать, не сдержался. Я не сдержался, а ты не удержался.
– Поднимайся, поднимайся! Время детское. Рано еще спать!
Я сразу узнала голоса. Гвоздь и Желудь. Третий голос тоже был мне знаком. Он принадлежал Сергею – квартиранту Потаниной. Значит, Ювелир – это действительно он! А я-то подозревала Горбачева! Эх, знать бы раньше!
– Ну что, мы так и будем под дверью топтаться? Приглашай гостей в дом. Какой ты, однако, негостеприимный, – сказал Сергей.
– А я тебя не звал, – тяжело дыша, ответил ему Валерий.
Так, надо срочно что-то делать! Ведь если они меня сейчас увидят, мне конец. Позвонить Мельникову нереально: они мой голос сразу же услышат, как бы я его ни понизила. И потом, пока Мельников доберется сюда, меня уже сто раз убьют. Будь один, я бы не переживала: в конце концов, у меня черный пояс по карате и пистолет! С таким боезапасом я бы справилась. Но их трое. И вполне вероятно, что оружие у них тоже имеется.
Рассусоливать некогда! Понимая, что в моем распоряжении считаные секунды, я проворнее лесной лани и тише полевой мыши нырнула в первое же показавшееся подходящим убежище. Таким образом я оказалась под деревянной кроватью, стоявшей у стены, застеленной низко свисавшим покрывалом. Еще свежи были воспоминания о вчерашней ночной прогулке «на земляничные поляны», по лесам и оврагам.
– Ты один дома? – спросил Сергей.
– Да один он, один… Хозяин уехал, – ответил за Горбачева Желудь.
– Ну пойдем, побеседуем, потолкуем.
Мне были видны только ноги вошедших. Показалось, что я дышу, как старинный локомотив, разводящий пары. А вдруг они сейчас заметят, как непроизвольно шевельнется покрывало на кровати или как от моего дыхания в воздух поднимутся с пола микроскопические пылинки? Сердце стучало сдвоенными сильными ударами, как железнодорожный вагон на стыках рельсов.
– Где цацки, Эрудит? – поинтересовался Сергей.
В голосе его сквозили нетерпение, раздражение и прочие признаки сильного волнения.
– Какие еще цацки? – огрызнулся Горбачев. – Достал ты меня уже! Сколько раз тебе повторять, нет у меня ничего!
– А такие, что Потанин припрятал! Ты что мне лапшу на уши вешаешь?
Послышался звук удара и короткий вскрик Горбачева.
– Настырный же ты мужик, Ювелир. А может, просто тупой, – тяжело дыша, ответил он через несколько секунд.
И за это он был награжден еще одним увесистым ударом, похоже, в живот. Горбачев глухо охнул.
– Если я что-то в чем-то понимаю, душевного разговора у нас не получится, – заключил Ювелир. – Я к тебе со всем сердцем, а ты, я гляжу, мне совсем не рад? Ну-ка, Гвоздь, пощекочи его ножичком, ты это дело любишь. Пусть Эрудит развеселится малек. А то смотри, какой он хмурый.
– Стой-стой! Я все понял, – капитулировал Горбачев.
– Ну, так где же? – снова спросил Ювелир.
– Там, на антресолях.
– А не обманываешь? Может, ты мышеловку туда поставил или капкан? А?
– Проверь, – предложил ему Валерий, тяжело дыша.
– Проверю, проверю, не волнуйся, – пообещал Ювелир, куда-то удаляясь. – Волноваться вредно. Ты вот, например, знаешь, что серое вещество, вырабатываемое нервными клетками мозга, не восстанавливается? Желудь, иди сюда, помоги…
Не успел Желудь выйти из комнаты, как за ним следом устремился и Гвоздь, причем почему-то спиной вперед. Сделав несколько быстрых неловких шагов, он повалился на пол, попутно сметя с мебели какое-то мелкое хозяйское добро, споткнувшись о выставленную Валерием ногу. Горбачев тем временем куда-то запрыгнул и исчез. Послышался шум резко распахнувшегося окна. Громыхнув ботинками по полу, Гвоздь заорал:
– Стой, гад!
Я замерла, не дыша. Стоит Гвоздю повернуть голову – и он увидит меня, распластанную под кроватью.
На шум и крик подоспели Желудь и Ювелир.
– Что такое?! – Ювелир подошел к окну.
– В окно сиганул! Оно только прикрыто было, не заперто, – объяснил Гвоздь, поднимаясь с пола.
– Вот тварь хитрая! Опять соскочил! – выругался Ювелир. – Давай за ним, живо!
– Да здесь высоко, второй этаж. На фига мне себе ноги ломать? – возразил Гвоздь.
– Через подъезд, бараны горные!
– А может, и правда цацки здесь, где он сказал? – предположил Гвоздь.
– Ну, дал же мне бог помощничков, – проворчал Ювелир. – Поменьше долбиться надо! У тебя от травы, видно, мозги вообще атрофировались! Чего топчетесь?! Живо, живо!
И неожиданные гости, нестройно топая, поспешили к выходу.
«Как говорят в шпионских фильмах, пронесло», – подумала я, но на всякий случай решила еще минуту-другую посидеть под кроватью, после того как смолкнет топот группы преследования, бросившейся в погоню за неуловимым как тень Горбачевым.
Все-таки он и впрямь отнюдь не лыком шит и весьма проворен. И, может быть, не зря Потанин использовал его в качестве охраны.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
От пережитых в квартире Михаила волнений я отошла довольно быстро. Через два часа уже сидела на своей родной кухне, пила кофе и напряженно размышляла над дальнейшими действиями.
Хотя, если принять на веру то, о чем мне рассказал Горбачев, подозреваемых осталось не так уж много. Вернее сказать, вообще не осталось. Если опять же поверить, что Горбачев не убивал Коваленко, а лихая компания под предводительством Ювелира преследует свои корыстные цели и тоже не имеет к убийству никакого отношения. Однако добыча, которой эти не хотят ни с кем делиться, на самом деле существует. В этом нет сомнений.
И я согласна с Горбачевым: найти клад мог только Коваленко… если не произошло что-то совсем уж невероятное. И в таком случае мне нужно заново устанавливать причину убийства Виталия Павловича, то есть начинать все сначала.
«Кстати, интересное прозвище – Эрудит! Любопытно, за что Валеру так прозвали? Много знает, так, что ли? А Ювелир, которого я уже сочла убийцей, похоже, и впрямь тут ни при чем. Зачем убивать Коваленко, если только он один знал, где драгоценности? Скорее бы уж тогда они его пытали! А все-таки странно вела себя Светлана», – мысли мои скакали, словно зайцы в совершенно произвольном порядке.
