У Роджера уже все было готово. Низкокалорийный обед. Салат-латук с зеленью. Салат из грейпфрутов.
Он уже принял душ, сбрил пушок с подбородка, с ног до головы облился дезодорантом и намазал пальцы на ногах противогрибковым кремом. Он стоял посреди спальни с пачкой презервативов в руке и думал, куда бы их спрятать. Под подушку? В верхний ящик тумбочки? Засунуть под резинку трусов? Вчера он весь вечер учился их надевать. Теперь он готов.
Войдя в дом, Карим вела себя застенчиво. Облизнув губы, она приблизилась к Роджеру, потом отступила на шажок. Они долго топтались друг около друга в коридоре, пока наконец Роджер не провел ее в кухню.
– Как дела?
– Прекрасно.
– Змея пришла в себя.
– Да?
– Да-а.
– Есть хочешь?
– Очень.
Он предложил на выбор низкокалорийные брокколи с сыром и вегетарианскую лазанью.
– Лазанью, – выпалила Карим. Она тоже была готова. Помытая и побритая, с тремя упаковками презервативов, запрятанных на дне полосатой сумки.
Пока лазанья пыхтела в печке, они оба внимательно разглядывали пол. Мозг Роджера работал со скоростью, не уступавшей скорости микроволновки. Поколебавшись, он наклонился к губам Карим. Она чуть закинула голову назад. Их зубы соприкоснулись, и языки затопило таким количеством слюны, что хватило бы не на одну пару. Роджер слегка запрокинул голову, чтобы перевести дух, и схватил Карим за руку.
– Пошли, – пробормотал он и повел ее наверх.
Карим не возражала.
Как только он закрыл дверь спальни, зазвенел таймер микроволновки. Тесно прижавшись бедрами и приблизившись по спирали к его узенькой кровати, они тяжело рухнули на нее. Мизансцена выстроена, тело в наличии, Роджеру осталось сосредоточиться и приступить к делу.
Карим дернулась и привстала.
– Что это такое?
У Роджера от быстрой смены фокуса закружилась голова.
– Что?
Карим дрожащим пальцем показала на его грудь. В розовых торчащих сосках висело по колечку.
– Ты что, никогда такого не видела?
Карим покачала головой.
– Да куча ребят их носит.
– Не может быть.
– Точно тебе говорю.
– Не болят?
– Уже нет. Теперь классно.
Карим дернула носом.
– Правда. Теперь все под контролем.
– Ну и контроль! Делать в своем теле дырки!
– Лучше, чем до смерти мучить себя диетой.
Карим молчала. Роджер пожал плечами.
– Честное слово.
Он протянул руку и погладил ее худенькое плечико.
– Попробуй, мой тебе совет.
– Ни за что.
– Может, для начала маленькие. В носу или в языке.
Карим рассмеялась, но эти кольца ее здорово завели. Она протянула руку и осторожно потрогала левое колечко. Роджер закрыл глаза.
Две минуты спустя Карим ухмылялась в плечо Роджеру, пока он неумело ласкал ее тело. Оставались секунды до того, как она станет женщиной. Карим думала о том, какое лицо будет у Лизы, когда она ей об этом расскажет. А потом вдруг вспомнила, что больше с Лизой не разговаривает. Едва она ощутила легкое прикосновение резины у себя между ног, дверь распахнулась и на пороге появилась толстая женщина с красным лицом. Бетти Джонсон целую секунду смотрела в глаза Карим, а потом открыла рот и завопила:
– Роджер! Деточка моя! Что ты делаешь?
Тина рысцой прискакала в кафе на Восемнадцатой улице. Она опоздала на пятнадцать минут и влетела с таким довольным видом, как будто сумела урвать за полцены лифчик от Кристиана Диора.
Она уселась напротив Дэниела, обдав его волной незнакомых духов, и он разлил вино по бокалам.
– Что за спешка, Дэниел? Я же говорила, что ужасно занята.
Он поставил перед ней бокал. Она отодвинула его и помахала официанту:
– Воды со льдом, пожалуйста. Отдельно льда не надо.
Дэниел отпил глоток вина и изучающе уставился на Тину.
Та заерзала от неудобства.
– Ну что?
Дэниел, не отвечая, продолжал смотреть на нее. Он рассматривал ее так. как обычно делала Карим, – по частям. На шее тускло поблескивает золотая цепочка. Лак на ногтях левой руки облез. Над красными губами маленькие усики. Но в целом все выглядело соблазнительно. Он смотрел на ее большую, рвущуюся из платья на свободу грудь, на стройные бедра, туго обтянутые узкой юбкой. Дэниел с трудом сглотнул.
Шея Тины напряглась, когда она одним глотком опустошила стакан воды. Она отодвинула стакан и приложила пальцы к губам.
– Говори, зачем ты меня сюда вызвал?
– Не хотел устраивать сцену.
Тина захохотала.
– Ты, как я понимаю, собираешься со мной порвать? – Она перестала смеяться и резко поднялась со стула.
Дэниел схватил ее за запястье:
– Сядь.
Взгляд Тины метнулся в сторону, где сидела еще одна пара, тоже явно не супружеская. Она отметила бриллиантовые серьги в ушах женщины и кашемировое платье и села на место.
Дэниел покопался в кармане брюк и вынул маленькую коробочку, в каких обычно продают украшения. Глаза Тины широко раскрылись, как лепестки цветка. Он поставил коробочку на стол и пододвинул ее через стол к Тине. Та взяла коробочку с недоверчивой улыбкой, как будто только что сорвала банк. Глубоко вздохнув, открыла ее. Она увидела кольцо, и улыбка на ее лице поблекла. Элегантный бриллиант в один карат.
– У-у, – вежливо протянула она.
Быстрым неловким движением Дэниел опустился перед ней на колено и взял ее за руку. Он делал то, чего еще никогда, честное благородное слово, умереть на месте, не делал в своей жизни. Стоял на коленях перед женщиной, и в кармане у него лежал чек на бриллиантовое кольцо, купленное по кредитной карте. Джасмин пришлось в свое время удовлетвориться мексиканским обручальным кольцом – три золоченые полоски серебра и никаких бриллиантов. Он не из тех мужчин, сказал он ей тогда. И они не из тех пар. Они выше всего этого. Но Тина заставила его сделать то, на что он никогда бы не пошел. И он наслаждался этим.
– Это было незабываемо. Но теперь я должен отпустить тебя. А это – в знак моей признательности.
Потому что, промучившись в тяжелейших раздумьях целую ночь, Дэниел понял, что он не только подлец и мерзавец, но еще и человек, который любит свою жену Человек, жизнь которого, как бы он на нее ни жаловался и какой бы незащищенной она ни казалась, была именно такой, как он и хотел. Он остался в Вашингтоне, чтобы жить с Джасмин. Он женился на ней, потому что ему нужна была именно она. Он любил ее такой, какая она есть. Он обидел ее. И теперь пришло время вернуть все на круги своя.
