– Сказала, что ей жаль, что так вышло…
Я немного расстроилась. В глубине души надеялась, что Ефремова захочет что-то исправить, поговорить, а она: «Жаль, что так вышло…»
– Ладно… наша очередь… – вздохнула я.
Мы вышли из-за угла и подошли к кабинету. Кроме нас, к травматологу никого уже не было.
Полянский почему-то стоял у двери и не входил.
– Мне страшно, – признался он.
Было удивительно слышать от этой высокой горы мышц, что ему страшно заходить в кабинет к врачу.
– Я тебя не брошу, вместе пойдем.
– Не бросишь? – внимательно посмотрев на меня, переспросил он.
Почему-то стало ясно, что он имеет в виду не просто поход к врачу, а спрашивает о чем-то более глубоком…
– Не брошу, – пообещала я.
Я ощутила, что сейчас, возле двери в кабинет травматолога, происходит что-то очень важное. И Стас это чувствовал.
Он присел на скамейку, сложил костыли и, серьезно глянув своими серыми глазами, сказал:
– У меня такое чувство, что мимо меня прошли несколько лет жизни. Несколько лет я стремился к Яне.
Я насторожилась.
– Она была моей целью. Понимаешь, стала именно целью! Не человеком, с которым я хочу быть, которого люблю, а просто целью! Я не думал о ее душе, какая Яна внутри. Размышлял только о том, что она отказала мне в дружбе, и поэтому отдал все силы и время на то, что ее добиться. В итоге стал таким, – он кивнул на свои мышцы, – и добился! Но… Только теперь понимаю, что добивался той, для которой совершенно ничего не значу. Раньше казалось, что все хорошо, что мы – две звезды, самая яркая пара… А оказалось… – он многозначительно вздохнул и помолчал. – Что я стремился к той, кому не нужен… Ей нужен только рейтинг, только голоса избирателей. А ты… другая…
У меня вспыхнули щеки.
– Тебе не нужны никакие рейтинги, никакие баллы… – продолжил он. – Ты… Ты можешь взвалить на себя восьмидесятикилограммового парня и потащить его в больницу…
Стас задумчиво затих. Кажется, сейчас смотрел куда-то в глубь себя. В глубь своей жизни.
Я села рядом.
Он посмотрел на меня так, как в весеннем парке. Только сейчас взгляд был настоящим.
И скамейка была настоящей.
Правда, сидели мы не под цветущей вишней, а под расписанием приема травматолога и не на парковой скамейке, а на больничной, но мне это нравилось даже больше.
Открылась дверь в кабинет. Высунулась голова медсестры.
– Вы на прием? – спросила она.
– Да, – кивнул Стас, оторвавшись от моих глаз.
– Почему тогда не заходите?
Он взял костыли, поднялся и вошел в кабинет.
А я за ним.
Ведь обещала его не бросать.
Я оказалась права – у Стаса действительно на кости образовывается мозоль, которую очень ждут все люди, когда ломают кости. Врач сказал, что все идет по плану.
Он был счастлив. И я тоже. Потому что теперь становилась счастливой, когда был счастлив Стас.
Но все-таки после посещения поликлиники, вернее, после встречи с Ефремовой, осталась какая-то горечь.
Все наладилось, все хорошо, но что-то все равно не так…
На следующий день была суббота. Я хотела выспаться и не стала заводить будильник.
Но выспаться не дали.
В семь утра зазвонил телефон.
С полузакрытыми глазами я взяла трубку, даже не посмотрев, кто звонит.
– Алло… – сонно пробормотала я.
– Доброе утро, Кать. Это Полина.
Я испуганно распахнула глаза.
– Прости, что так рано… – неуверенно, стесняясь, сказала она. – Мне только что Ефремова позвонила… Как жаль, говорит, что с той девочкой вышло такое недоразумение…
– Да уж…
– И сказала, что видела вчера тебя с тем парнем… Ну, ты поняла… Он все ей объяснил… В общем… К нам поступила одна девочка, сделали операцию на почках. Ей двенадцать лет… Родители неблагополучные, не приходят, ей так грустно… Если у тебя есть время, желание… Адрес знаешь…
Повисла пауза.
– То есть мне можно… – настороженно уточнила я.
– Конечно, – по голосу чувствовалось, что санитарка улыбнулась.
– Я приду! Полина, обязательно приду! – от радости сердце просто выскакивало из груди.
– Спасибо. Давай, мы ждем.
И в этот момент я ощутила, что горечь, которая травила меня последние два месяца, прошла. Стало так хорошо, так радостно, что хотелось просто прыгать от счастья!
И я прыгнула… С кровати к шкафу.
Нужно столько всего успеть! Я думала, что высплюсь, потом спокойно схожу в магазин, приготовлю обед, уберу в доме, помогу Максиму сделать уроки на понедельник, а потом весь день буду отдыхать. Но теперь планы меняются! Срочно надо в магазин! Потом убирать в доме и готовить еду, срочно учить уроки – и свои, и помочь Максиму! А потом убегу в больницу!
В свою любимую!
Туда, где меня снова ждут!
Наталья Евдокимова
Письмо на удачу
Новый год, Новый год!
Папа елку в дом несет!
Мама свечи зажигает!
Дочка лыжи натирает!
Стихотворение, написанное второклассницей
В нашей школе затеяли ремонт. Рано или поздно везде затевают ремонт, но в школах это делают долго и обстоятельно. Дальше школы обычно расформировывают, классы расстаются, а потом ученики встречаются вновь – выросшие, незнакомые, в чистых и просторных классах. Но наш директор сказал:
– Никаких длительных ремонтов!
Он даже линейку собрал в начале ноября, отменил целый урок, поднялся на сцену в актовом зале, включил микрофон. И сказал:
– Раз-два-три.
После постучал в микрофон три раза. Оглянулся по сторонам. Поправил пиджак, передернув плечами, прокашлялся и добавил:
– Никаких длительных ремонтов!
Школа должна была справиться за полтора месяца. Честно говоря, я не знаю, почему этот самый ремонт не сделали в долгие летние каникулы. Но теперь необходимо было успеть за декабрь и новогодние каникулы.
– Должны успеть! – взволнованно крикнул со сцены директор. – Я лично буду отмечать Новый год здесь и за всем прослежу.
Мы притихли, замолчал директор, и с потолка на сцену свалился приличный кусок штукатурки. Директор приподнял бровь. А кто-то из зала звонким голосом крикнул:
– А как же декабрь?!
Директор пожал плечами. Он всегда пожимает плечами – и если знает что-то, и если чего-то не знает. На уроках (он ведет английский) он пожимает плечами и ставит два. Или пожимает плечами и ставит пять. Или пожимает плечами и ставит три. Только ставя четверку, он задумчиво смотрит в потолок. И сейчас пожал плечами и сказал:
