У него было свое слово, которому он был хозяин.
Бескорыстность его порой доходила до цинизма, поскольку Артем требовал того же
и от окружающих. Его выдающаяся внешность (просто красавец!) никаким образом не
сказывалась на его семейном положении: в свои тридцать пять Артем был холост.
И это при том, что о доверчивости его ходили легенды, как и
о его честности, и о его альтруизме. Ленивый для себя, Артем преисполнялся
невообразимым энтузиазмом для любого первого встречного. Лично я этим
энтузиазмом злоупотребляла многократно.
Ко всему вышеперечисленному много еще чего добавить могу:
Артем нигде не работал и поскольку торговля не могла приносить значительного
дохода, было странно на что он существует, а существовал он относительно
безбедно и всегда был рад своей относительной безбедностью поделиться, чем его
коллеги и пользовались.
Щедрость Артема порой просто изумляла, как и его любовь к
людям и собакам. Так же изумляло его чувство собственного достоинства, которое
в наше время легко подменяется заносчивостью, презрительностью и чванством.
Артем же, как ни странно, этих качеств был абсолютно лишен. Впрочем, странного
в нем было достаточно.
Не знаю, откуда в Артеме столько странностей взялось.
Возможно примером в этом ему послужили самураи, книгами о которых он и торговал
со своего лотка. Кроме того ему была не чужда философия буддизма и
дзен-буддизма, синтоизма и конфуцианства. Всем этим он тоже торговал с лотка.
Однако самураи…
Любая тема, которой в разговоре касался Артем, неизбежно
оборачивалась экскурсом в жизнь, психологию и быт самураев. Настольной книгой
абсолютно мирного и миролюбивого Артема была Бусидо — Путь воина. Представить
себе Артема сосредоточенного на словах “… утром и днем, засыпая и просыпаясь,
думай о смерти… постоянно думай о том как ты будешь умирать…” было совершенно
невозможно. И тем ни менее он слова эти бормотал, а утром шел бескорыстно
предлагать себя миру.
И вот на такого хорошего человека я должна была спустить
верных церберов президента: Владимира Владимировича и Геннадия Геннадиевича со
товарищи. Можно представить как нелегко мне это далось: секунд двадцать
колебалась.
Я подошла вплотную к Артему и прошипела:
— Хочешь приколоться?
— Хочу! — обрадовался он.
Да, я забыла сказать о самом главном: больше самураев Артем
любил только приколы. Никаких денег на них не жалел и имел уникальную коллекцию
прикольного арсенала. Чего только не было в этой коллекции: от кровавых ран, до
имитаторов храпа и пука. Совершенно безобидный Артем в приколах своих, порой,
доходил до садизма.
Впрочем, на него и не обижался никто, и если у кого
возникало желание приколоться, то лучшего компаньона в этом не стоило и искать:
все сразу шли к Артему, уж ему-то не надо было долго что к чему разъяснять —
все ловил на лету.
— Значит так, — прошептала я, — опусти лицо и что-нибудь
говори.
Мне нужно было выиграть время: в недрах головы уже шевелился
кое-какой план.
— Понял, — мгновенно сообразил Артем и принялся перебирать
книги на лотке.
— Вот, — не поднимая головы, сказал он, — только для тебя.
Артем извлек из своих богатейших запасов маленькую книжицу.
— Избранные сутры китайского буддизма, — не отвлекаясь от
мыслей, механически прочитала я.
— Ну да, — подтвердил Артем. — Китай оказал неизгладимое
влияние на культуру Японии. К примеру у Миямото Мусаси в Книге пяти колец для
практики боевых искусств…
— Артем, — прошипела я, — прижми к губам бейсболку и говори
тихо.
Он повиновался мгновенно.
— Зачем? — донеслось до меня сквозь плотную ткань бейсболки.
— В этом и заключается прикол, — пояснила я. — Книгу новую
пишу. Политический детектив. Чтобы прочувствовать все на своей шкуре, поручила
друзьям следить за мной. Один из них умеет читать по губам. Потому говори через
бейсболку.
— Понял, — кивнул Артем.
— Если понял, то помоги прикол организовать. Николая давно
видел? Художника имею ввиду.
— А-а, Кольку-Андеграунда. Сегодня утром и видел, в
мастерской его ночевал.
Артем оживился, потому что Колька тоже был известный
приколист: специалист по взрывам — шуточным, ненастоящим. Крутые и “братва” и
по сей день наперебой раскупают его квазигранаты и подкладывают друг другу в
особняки и автомобили за милую душу. Особенно Колькин бизнес процветает на
восьмое марта и под Новый год, ну и первого апреля, само собой.
Должна сказать, этот Колька-Андеграунд — личность тоже
примечательная. Приколы приносят ему кое-какой доход, но основной дар Кольки
(это же и принцип жизни) оказывать услуги своим друзьям и знакомым. При этом
сам Колька ничего толком не умеет и ничем в совершенстве не владеет, но на
жизнь не жалуется. Просто берет одного из своих приятелей и за его счет
оказывает услугу другому. А когда приходит время платить по счетам, отыскивает
следующего приятеля, чтобы оказать услугу предыдущему.
Этакий человек-коммутатор на общественных началах. В
результате такой кипучей деятельности кое-что и Кольке перепадает, потому что
отказа ему нет нигде: каждый предвидит и себе возможное благо.
В связи с постоянной занятостью сорокалетний Колька так и не
успел обзавестись семьей, сохранил свежесть и по этой причине в своей среде
считался женихом молодым и завидным, чем успешно и пользовался, обещая руку и
сердце всем знакомым девицам. Его мастерская была к услугам любого, кто хоть
как-то нуждался в ней.
Само собой, что две такие яркие индивидуальности, как
Колька-Андеграунд и Артем-Харакири, не могли не сойтись. Конечно же они крепко
дружили.
— Гони к Кольке, — напористо продолжила я, — и чтобы через
два часа он ждал меня с фирменной гранатой в своей мастерской. Надеюсь найдутся
там мужские шмотки моего размера?
— Обеспечим, — заверил Артем, и улавливая суть проблемы на
лету, добавил: — усы накладные, грим, щетину и парик с лысиной тоже доставлю
туда.
— И очки от солнца захвати, — посоветовала я. — Круглые, как
у кота Базилио.
— Сделаем, — кивнул Артем.
На его лице промелькнуло сомнение, которое я объяснила
по-своему и, не желая злоупотреблять его добротой, прошептала:
— Я всегда видела в тебе настоящего ронина. Покупаю твой меч
и вместе с ним твою верность.
— Спасибо, — оживился Артем. — Я-то, ты знаешь, всегда рад
помочь, но Колька сейчас на мели, за гранату придется платить.
— За мной не заржавеет! — пообещала я.
— Только это, давай не через два часа, а ближе к вечеру, — и
он кивнул на лоток, — понимаешь ли, разложился недавно и что же, свертывать
опять?
