Вспомнив про мужика и вовсе жить расхотелось. По рукам по
ногам связана я мужиком этим. Жизнь бьет ключом и все по голове, тут бы дела и
налаживать, подпирает, аж караул, так нет, как заяц бегаю от тех, кто всегда
мне был мил. Что там ни говори, а люблю военных! Особенно невидимого фронта
бойцов.
Люблю, но чур меня с ними встречаться! Хорошо, что сюда
забрела на неприличную свадьбу эту: может Любу удастся расспросить. Всегда
осуждала ее за излишнюю общительность, но теперь ее общительность может очень
мне пригодиться.
“Горько! Горько!” — еще громче грянула пьяная орда.
“Совсем придурки обнаглели!” — возмущенно подумала я, имея
ввиду сразу всех своих друзей, то есть врагов — никак не привыкну.
Сергей, услышав их неприличные вопли, с сочувствием глянул
на меня и постарался отвлечь.
— Неправда ли, здесь чудный фонтан? — затеял он светскую
беседу.
— Фонтан неплох, — откликнулась я, — в нем невесту и утоплю
после того, как хорошенько выпью.
Сергей с тревогой покосился на невесту (видимо соображая
шучу ли я) и сказал:
— Кстати, о выпивке: заранее сделал заказ на две персоны, но
если он вас не устроит…
— Устроит, — заверила я. — После трехлетней диеты меня все
устроит. Могу есть даже мышьяк. Голодный организм прекрасно его усвоит, потому
что и в мышьяке полезного много, — в этом месте я кивнула на Юльку.
Очень кстати я вспомнила о мышьяке — от свадебного стола
отделилась та, которая в нем очень нуждается. Думаю, не стоит пояснять, что это
была глазастая Тамарка, она первая заприметила меня.
Тут нервы мои не выдержали.
— Простите, — сказала я Сергею, устремляясь к свадебному
столу.
Не подумайте плохого, лишь с целью переговорить с Любой.
Мужик в фуфайке очень меня волновал. Уже поняла: не будет без него мне жизни.
Я устремилась к свадебному столу, но монументальная Тамарка
преградила путь и в самое ухо зашипела:
— Мама, ты невозможная, как ты прорвалась сюда? Сейчас же
уходи!
— Не ори, — рявкнула я, — полопаются перепонки. И отстань: у
вас своя свадьба, у нас своя. Видишь того мэна?
Я показала на Сергея. Тамарка уставилась на него во все
глаза — там было на что посмотреть.
— Кто он, Мама? — задыхаясь от любопытства, спросила она.
— Сказала же, мой будущий муж, владелец “Бентли”.
Надо отдать должное Тамарке, она за меня порадовалась:
— Ну? Что я говорила, Мама? И часа не прошло, как прибилось
говно к твоему берегу!
— Побольше бы нам, бабам, такого говна, — ответила я, с
гордостью глядя на Сергея.
Заметив к себе интерес и не подозревая в каких эпитетах о
нем разговор, он приосанился и сделал вид, что нашего интереса не замечает.
Передать не могу как он был хорош. У Тамарки от зависти
повело набок скулу. Так с перекошенной к свадебному столу и пошла. После этого
мне всего лишь оставалось у фонтана сидеть, попивать винцо, закусывать,
развлекаться приятной беседой с Сергеем и ждать когда Люба сама подойдет.
Тут же от свадебного стола потянулась вереница друзей…
Тьфу!, врагов, что, зачастую, одно и то же.
Первой Маруся причалила, уронила свой бюст на стол и сделала
сообщение:
— Юльку прямо вся ненавижу.
— Это сильно заметно, — ответила я. — Так кричать ей
“горько” только от ненависти и можно.
— А что, думаешь сладко смотреть на безобразие это? Негодую
прямо вся, но ничего не могу поделать. Не уходить же. Уж лучше я прямо вся
останусь здесь и сожру побольше, а Юлька и Женька платят пускай.
— Каждый мстит в свое удовольствие, грех тебя осуждать, —
саркастично заметила я, выражением лица давая понять, что и эти слова далеки от
моего истинного мнения.
Маруся все правильно поняла и в долгу не осталась.
— Прямо вся бы на твоем месте отсюда ушла, чем унижаться так
перед Юлькой, — жадно шаря взглядом по нашим тарелкам, процедила она.
— Если Ваню уломаешь, будешь и на моем месте, —
снисходительно пообещала я.
В общем, беседы у нас не получилось — Маруся фыркнула и
отчалила.
Не получилось и с Тосей, и с Леной, и с Розой, и с Ларисой —
все советовали мне уйти, при этом безбожно ругая Юльку — какое лицемерие! Я же
лучшая их подруга и как жертва могла бы рассчитывать на большее участие. Чем же
Юлька их всех подкупила? Неужели рестораном? Бред какой-то.
Сердце кровью обливалось: столько предательств за один день!
Наконец подошла и Люба. Вот с кем было о чем поговорить. Я
тут же, прямо в присутствии Сергея, подробно расспросила ее о соседях.
Выяснилось, что полковник не обманул. Действительно, мужику
в фуфайке из того дома исчезнуть некуда. Но он исчез!
Как ему это удалось?
Извинившись перед Сергеем, я отвела Любу в туалетную комнату
и минут тридцать пытала куда мог пропасть мужик.
— В нашем доме случайных людей нет, — в конце концов
сообщила Люба.
— Но ты же случайная, — напомнила я.
— Уже неслучайная. Перед тем, как въехать в квартиру, полный
инструктаж прошла. И родственников моих проверяли до седьмого колена.
Я призадумалась. По всему выходило, что и не было мужика. А
что, если он плод моего воображения?
Ага! И “Муха” тоже плод? Не сама же я пальнула из этой
злодейской “Мухи” (Бог мой!) в президента!
— Нет, не сама, — сказала Люба. — Лично я думаю, что кто-то
другой.
Мне сделалось дурно. Ведь уверена же была, что про “Муху”
подумала, оказалось вслух произнесла. Конечно вслух, раз Люба мне ответила.
— Соня, опасно связываться с этими органами, — принялась
наставлять меня на путь истинный Люба. — Им срочно надо отчитаться перед президентом,
потому и готовы схватить кого угодно. Просто удивляюсь, что ты жива до сих.
“И это она мне говорит. Прямо в глаза.”
Я помертвела.
— А в чем дело? Почему я должна быть не жива?
Люба всплеснула руками:
— Ну как же, Соня, ведь не ты же убивала президента!
Не я убивала президента, и поэтому надо меня убить? По этой
причине убить надо всю нашу страну терпеливую. Странная у Любы логика. Кому, по
ее мнению, служит ФСБ, черным антигосударственным силам или президенту?
И тут я помертвела. Вопль вырвался из моей груди, и
подкосились ноги. Что несет эта Люба? Не я убивала президента? Так президент
убит?!
