— И какая же степень родства объединяет ее с Федотом? Через
кого и кем она приходится ему?
— Ее бабка, что живет в деревне, откуда и сам
парализованный, так вот ему она то ли двоюродной, то ли троюродной сестрой
доводится.
— Короче, двоюродный плетень его забора, — прокомментировал
Харакири.
— И больше к парализованному никто не приходит, — на всякий
случай вторично удостоверилась я, решая загадку с фуфайкой.
Сергей отрицательно покачал головой:
— Далила жаловалась, что все его забросили, не приходит
никто.
Я снова задумалась: “Ерунда какая-то получается. Если никто
не приходит, откуда же фуфайка взялась? Неужели Далила с заговорщиками
связалась? Или сиделка? Или Люба? Нет, все же Далила.”
Эта версия казалась мне более правдоподобной. Сиделка не
родственница, ее и выбрать можно. Наверняка рекомендована и тщательно
проверена. Человека с улицы не пустят в такой дом.
Люба моя не способна участвовать в заговоре по чисто
физиологической причине — мешает впечатляющая длина языка.
Значит Далила. Но как? Каким образом? Кто действует через
нее? И куда, в таком случае, смотрят эфэсбэшники? Почему они вцепились в меня?
Хватали бы эту Далилу. Странно все это, очень странно.
Пока я размышляла, Сергей и Харакири пытливо сверлили меня
своими сапфирами и изумрудами. Мыслями с ними я делиться не поспешила, вместо
этого выдала приказ:
— Едем в деревню.
— А мой бизнес? — горестно воскликнул Сергей и тут же
агрессивно добавил: — А обещание, что это последнее и единственное задание?
Я отрезала:
— Бизнес подождет, обещание вот-вот исполню. Умей ждать.
Харакири заржал, а Сергей возмутился:
— Как это, ждать? Сама же сказала, что с парализованным
выполню задание и больше вас не увижу.
— Но задание ты не выполнил, — пояснила я. — Только начал.
Вот поедем в деревню, с родственниками парализованного поговорим, и можешь
считать себя свободным.
Сергей окончательно восстал.
— Не-ет! Так мы не договаривались, — негодовал он. —
Страдает мой бизнес, уже терплю убытки, а дальше что будет?
— Дальше будет тюрьма, если не поумнеешь, — “оптимистично”
пообещала я, и Сергей сник.
“Надо бы закрепить успех,” — подумала я и взглядом обратилась
за поддержкой к Харакири. Он прекратил ржать и выглядел озабоченным.
Я догадалась: “Слова подбирает. Сейчас как сказанет
что-нибудь этому бизнесмену, мигом все возражения отпадут.”
И Харакири сказанул.
— А мой бизнес? — воскликнул он. — А мои книги? А мои
покупатели?
“Что он мелет?” — возмутилась я и, не давая сообщникам
опомниться, скомандовала тоном, не терпящим возражений:
— В машину! В деревню!
Харакири уставился на Сергея, Сергей же повел себя
правильно.
— Нужно в атлас заглянуть, где это Гадюкино расположено, — с
мученическим выражением лица сказал он.
— Не Гадюкино, а Змеевка, — поправила я.
— Во-во, я ж и говорю Гадюкино, — уныло согласился Сергей,
доставая с книжной полки атлас автомобильных дорог.
Харакири сохранял загадочное молчание. Я махнула на него
рукой и присоединилась к Сергею, который напряженно листал атлас. Обнаружив на
карте Змеевку, он повеселел и заявил:
— Сто пятьдесят верст отмахать придется. К вечеру там будем.
Нормально.
Ну как тут собой не загордиться? Вот она я! Остроумно от
органов сбежала, надурила такую фирму, а теперь, пока эфэсбэшники, разыскивая
меня, с ног сбиваются, завербовала бизнесмена, даже двух бизнесменов, которые
согласны на меня бесплатно работать…
Эту приятную мысль мне додумать не удалось: неожиданно
взбунтовался Харакири.
— Не поеду я! Мне Андеграунда срочно нужно повидать. Он меня
с телкой свести должен.
— Что?!! — разъяренно рявкнула я. — С телкой?! Не умом ли ты
двинулся? Нашел для разврата время, да еще и мне об этом сообщаешь! Мне, твоей
единственной и любимой!
— София, — напуская на себя солидность, спокойно ответил
Харакири. — София! Как тебе не стыдно. Мог бы я из-за женщины пренебречь своим
гири, священным долгом истинного самурая?
“Как тяжело иметь дело с человеком, у которого не все дома,”
— горестно подумала я, а Харакири воздел палец к небу и сам себе ответил:
— Нет! Нет, София, и нет! Из-за женщины я не пренебрегу
своим гири, потому что ты объект моего обожания.
Я растерялась: “Это что же выходит? К какому же полу меня
относит этот недоумок?”
Харакири же выразительно уставился на меня, практически
торжествуя. Я зашла в тупик.
— Не пойму, куда ты клонишь? Сам же про телку говорил, —
напомнила я.
— Да, про телку, — согласился Харакири. — Но…
Он снова воздел палец к небу (в простоте ни слова) и
продолжил:
— Телка, которая мне пятьсот баксов должна. А это,
согласись, меняет дело. Если через час я их не получу, она уедет, и ищи потом
ветра в поле.
— Следовательно, священный гири отходит на второй план, —
съязвил Сергей.
Я пришла в отчаяние: “Бедный президент! Как он управляется
со всей страной? Ведь каждая тварь божия только о себе и думает! Кто же будет
наш общий воз толкать?”
Впервые в жизни я искренне восхитилась не собой, а
президентом. Да и как тут не восхититься, когда я сама не могу справиться с
какими-то двумя придурками, а у президента этих придурков…
Нет, к правительству я хорошо отношусь, еще лучше к думе, но
не могу не осудить Харакири: в такое тяжелое время хитрец решил делать бизнес
прямо на моих глазах. Пользуясь страхом Сергея, стрижет с него купоны под очень
незатейливым предлогом.
— Вот сдам вас обоих эфэсбешникам, — пригрозила я, — и делу
конец. Мне то что? Меня уже ищут. Даст бог, еще не скоро найдут, а тебя, Артем,
отпустили. Так и быть, уговорил, принимаю тебя в почетные члены БАГа, хоть
будет о чем органам сообщить.
С нарочитой медлительностью я направилась к стоящему на
малахитовом столике телефону.
— София! — завопил Харакири. — Пятьсот же баксов! Пятьсот!
И тут случилось то, чего и добивался этот бессовестный: не
выдержали нервы у Сергея.
— Соня! — закричал он. — Не надо звонить. Я дам этому хапуге
пятьсот баксов и поехали в Гадюкино.
