— А где досье сейчас?
— Отец все держал дома. Думаю, Марго сохранила что могла. Мы с ней просто избегаем говорить об этом.
Грег вдруг предостерегающе приложил палец к губам: из коридора явственно донесся приглушенный скрип половиц. Он рванулся к двери, но коридор был уже пуст.
— Нас явно кто-то подслушивал. Теперь ищи ветра в поле. Черт бы побрал эти закоулки! — Он озабоченно посмотрел на Сандру. — Что-то вся эта история перестает мне нравиться.
— Может быть, просто любопытная горничная… — подал голос Барнс. — В любом случае, чем скорее мы забудем об этом, тем лучше. Прошлого не вернуть, умерших не воскресить.
— А как же новые жертвы? — горячо возразила Сандра. — Они неизбежно будут, пока эти люди на свободе и уверены в своей безнаказанности. Мы должны попытаться остановить их.
— Я согласен с Барнсом, — сказал Грег. — Ставки в этой игре слишком высоки, соответственно, велик и риск. Кроме того, у вас нет никаких доказательств того, что ваш отец был убит, не так ли? Каково заключение полиции?
— Несчастный случай, — нехотя ответила Сандра. — Не справился с управлением на мокрой дороге.
— Вот видите!
— Но папа был превосходным водителем! И погиб, когда уже практически завершил расследование. Не слишком ли много совпадений?
— Возможно, но вам никто не поверит. Так что мой вам совет: забудьте и живите спокойно, как жили до сих пор.
Сандра смотрела на Грега и в очередной раз поражалась происходящим с ним метаморфозам. Сейчас перед ней был холодный, сдержанный человек, который говорил до омерзения правильные и разумные вещи. Возникшее было ощущение сопричастности и партнерства растаяло как дым.
— Спасибо. Ваш совет хорош, да вот беда: мне не подходит. Спокойной ночи, джентльмены.
— Не забудьте запереться получше, — крикнул ей вслед Грег, но Сандра лишь презрительно передернула плечами:
Она сама не знала, что на нее нашло. Прошлое всколыхнулось, поднялось со дна памяти и схватило за горло. Горестные глаза Барнса, презрительный прищур Рэдклифа, краснолицый, задыхающийся Марч и его напоминающая змею жена — все они каким-то образом вдруг пробудили воспоминания о событиях двухлетней давности. Тогда Марго испугалась и строго-настрого велела Сандре забыть про досье и про расследование. Сейчас Сандра сожалела о своей покорности. Какая она, к черту, журналистка, если позволила себя запугать? Завтра же вернется домой и постарается уговорить Марго. Хотя бы ради памяти отца она должна завершить это дело.
Настойчивый звонок у входной двери оторвал Марго от перевода, над которым она билась уже добрых три часа. Марго нахмурилась. Четверть первого. Кто это может быть?
Надо же было так увлечься! Стоило на один вечер остаться одной, и она потеряла счет времени. Оно и понятно, ведь за режимом следила Сандра. Забавно! Веду себя как школьница, оставшаяся на вечерок без родительского присмотра.
Раскатистый звон разлетался по пустому дому. Придется открыть. А как не хочется! Марго сбежала вниз по лестнице.
— Кто это?
— Опрос общественного мнения от журнала «Здоровый образ жизни», — ответил явно искаженный писклявый голос, тем не менее показавшийся Марго смутно знакомым. — Кто в Лондоне не спит после полуночи и почему.
— Бад! — Она распахнула дверь.
Это действительно он. Слегка смущенный, смотрит выжидательно и тревожно. В руке початая бутылка вина.
— Ого, а ты во всеоружии!
— Хлебнул для храбрости.
— Боялся, что спущу с лестницы?
— И этого тоже.
Марго отступила, пропуская его внутрь. Давешний чертенок зашебуршился в груди.
— Что тут у нас? — спросила она, протягивая руку к бутылке. — Ого, «Шато Марсо» сорок восьмого года! Не слабо, как сказала бы Сандра.
— Стянул у Сэма Зингера. Я только что от него.
— Дай-ка взглянуть на тебя как следует. Первый раз вижу тебя в костюме.
— Только не надо смеяться.
— И не думала даже. Мне нравится.
Бад действительно выглядел очень элегантно в песочного цвета тройке и ярком галстуке цвета «яичница с луком».
— Марго, вы восстанавливаете мою вконец порушенную самооценку. Я весь вечер провел в обществе галстуков от Проховника по пять сотен фунтов за штуку.
— Не одежда красит человека, а человек одежду. Старая штука, а как звучит!
Марго улыбнулась ему, как только она это умела, одними глазами, и весь мир сразу осветился. Сама не знает, как права. Все сегодняшние красотки в роскошных туалетах, с наклеенными ресницами и силиконовыми бюстами, с ног до головы увешанные дорогими бирюльками, не стоят и ее мизинца. Пусть сейчас на ней ни грана косметики, пшеничные волосы небрежно затянуты в конский хвостик, узкие брючки и безразмерная мужская рубашка с закатанными до локтей рукавами. Даже усталые, чуть покрасневшие глаза нисколько не портят эту удивительную женщину.
— Вы, наверное, считаете меня настырным наглецом, — начал он. — А я совершенно случайно проходил мимо вашего дома и увидел свет в окне. Вычислил, что не в спальне, а в кабинете, и позвонил.
— Совершенно случайно? Ладно, не красней, верю. Лондон — город маленький. Как прошло интервью?
— Блестяще. Увидев, что Зингер разговаривает со мной, все сразу почувствовали живейший интерес к моей персоне. В результате у меня не одно интервью, а сразу несколько.
— Как люди любят сбиваться в стаи, — заметила Марго, — при этом разглагольствуя об индивидуальности.
— Их привлекает запах денег и славы. Зингер — это и то, и другое. А мы, журналисты, лишь отражаем массовые вкусы, вместо того чтобы формировать их.
— Да-да, давай поговорим о несовершенстве мира, — с энтузиазмом подхватила Марго.
В ее тоне Баду почудилась ирония, он смешался.
— Вот ведь как выходит. Не успел прийти, а уже вам наскучил. Извините, я, наверное, оторвал вас от работы.
— Верно, но в такой час только и ждешь, что кто-то придет и помешает.
— Ох, Марго, как же вам нравится играть со мной!
— А бутылку ты принес показать? — спросила вдруг Марго, сворачивая разговор в более безопасное русло. — Налей-ка мне глоток этого божественного напитка, и поболтаем.
— О чем?
— О чем угодно, хоть о литературе. Презабавную книгу перевожу сейчас.
Бад слышал от Сандры, что Марго работает в издательстве «Пингвин» переводчицей и весьма высоко там котируется.
Марго начала увлеченно что-то рассказывать, но слова ее доносились до Бада словно издалека. Он слушал звуки, не вникая в смысл, любовался ее лицом, следил за тем, как волнующе изгибаются ее губы, и думал, что они созданы для поцелуев, но только не его. Почему не его?
