— Иди ко мне. — Марго протянула руки.
— Не сейчас. Сейчас ты будешь отдыхать, а я просто посижу рядом.
Дребезжание телефона напомнило им, что где-то за пределами этой комнаты бурлит жизнь.
— Не подходи, — попросила Марго.
— Не могу. Это может быть очень важный звонок.
— Не помешал?
Бад сразу узнал голос Скунса. Ну и вопрос! Он оглянулся на Марго. Она лежала, подперев голову рукой, и смотрела на него. Господи, как она прекрасна! Полуоткрытые губы, плавная линия бедра, манящее волшебство груди так и притягивали к себе. Черт бы побрал этого Скунса!
— Нет.
— Через пять минут спускайтесь на улицу и ждите на обочине. Я подъеду.
Бад, положив трубку, повернулся к Марго и растерянно развел руками.
— Мне надо уйти. Всего на пару минут. Ты подождешь меня?
— Конечно. Мне нравится у тебя.
— А еще можно сказать: «Мне нравишься ты».
— Можно. — Скажи.
— Ты мне нравишься. Очень.
Бад мгновенно очутился у кровати. Он всматривался в лицо Марго, пытаясь понять, почему она так сказала: то ли в шутку, то ли чтобы не приставал. Марго не отвела взгляд, и ему начало казаться, что она сказала правду. Ему стало немного страшно, потому что не бывает сразу такого счастья. И еще ему показалось, что, если бы он сейчас решился взять ее, Марго не оттолкнула бы его.
Словно прочтя его мысли, она потянулась к Баду и поцеловала. Он почувствовал влажное, зовущее прикосновение ее языка, очередной раз выматерил про себя Скунса и, с трудом оторвавшись от Марго, принялся натягивать джинсы.
— Я скоро вернусь.
Бад помахал ей от двери и скрылся. Марго накинула его рубашку и подошла к окну. Она увидела, как Бад вышел из подъезда и встал на самом краю тротуара. Он явно кого-то ждал.
Через несколько секунд в конце улицы показалась машина. Она плавно притормозила около Бада, из окна вылетела папка. Бад еле успел подхватить ее, машина тронулась с места и укатила. Марго показалось, что такой поворот событий озадачил Бада, потому что он повернулся и проводил взглядом уезжающую машину.
И тут произошло неожиданное. Другая машина, мирно припаркованная ярдов за триста от того места, где стоял Бад, вдруг ожила и, стремительно набирая скорость, понеслась прямо на него.
— Бад! — закричала Марго. — Бад! Сзади!
Она отчаянно заколотила руками по стеклу. Господи, он не понял, подумал, что она зовет его! Он поднял к ней улыбающееся лицо и приветственно взмахнул рукой.
Марго видела, как от страшного удара Бад взлетел в воздух, широко и вольно раскинув руки, будто и правда хотел воспарить. Из папки, выпавшей из его руки, веером выпорхнули листки и разлетелись в разные стороны.
Марго опрометью бросилась на улицу Машины, сбившей Бада, уже и след простыл. Со всех сторон к месту происшествия бежали какие-то люди, кричали, бестолково суетились.
Марго опустилась на колени радом с лежащим на мостовой Бадом, взяла его руку в свою, отвела с лица длинные пряди волос. В его глазах застыло удивление, немой вопрос: «Что же это случилось со мной?»
— Ничего, Бад, милый, — шептала Марго, глотая слезы. — Потерпи. Сейчас. Сейчас. — Она обвела глазами склонившиеся над ними лица. — Кто-нибудь! Вызовите «скорую»! Скорее!
Голос ее сорвался на крик. Почему они так странно смотрят на нее? С каким-то виноватым любопытством.
— Уже вызвали.
— Мда, похоже, этому парню «скорая» уже не понадобится, — заметил кто-то.
— Нет-нет, вы ошибаетесь! — Марго ожесточенно тряхнула головой. — Он держит меня за руку. Он улыбается мне.
Она прижала к себе голову Бада, покрывая его лицо поцелуями вперемешку со слезами. Он не может просто так уйти, слишком много в нем было жизни. Она еще услышит его голос, ощутит тепло его рук, она…
— О-о-о, Бад…
Грег как раз заканчивал свой ленивый воскресный завтрак, когда шум в холле отвлек его. Он отложил намазанный джемом тост и прислушался.
— Не маячь передо мной, болван! — взвизгнул до боли знакомый женский голос. — Мне нужен не ты, а твой хозяин.
Бу-бу-бу-бу. Дверь с треском распахнулась и на пороге возникла Бэби Торрингтон. На ее обычно перламутровых щечках яростно алели два бесформенных пятна. В руке она держала скомканную газету.
— Вы только посмотрите на него! — закричала она от двери, метнув в Грега испепеляющий взгляд. — Преспокойно завтракает!
— В этом есть что-то противоестественное? — осведомился Грег, галантно подвигая ей стул. — Любой добропорядочный англичанин начинает день именно с этого.
— Добропорядочный, надо же! Это слово не для тебя.
— Сказано сильно, но в целом верно. — Грег сделал знак лакею принести еще один прибор. — Что тебя так взбудоражило с утра пораньше? Увидела на ком-то такую же шляпку, как у тебя? Бэби, Бэби, нельзя быть столь доверчивой. Все эти модельеры известные жулики.
— Прекрати ёрничать! Интересно, увижу ли я эту самоуверенную улыбочку, когда ты прочтешь вот это!
Она сунула ему газету. Сразу бросился в глаза анонс, набранный крупным шрифтом. «Новая колонка «Трюфели» от Сандры Финчли. Читайте на второй странице. Отдых аристократа. Приключения нашей корреспондентки в поместье Лайм-Парк.»
Сандра. Однако оперативно. Он пробежал глазами колонку Ничего нового. Все это он уже читал, правда, не очень хотелось вспоминать, при каких обстоятельствах. Нельзя не признать, что сверстанный текст производил куда более неприглядное впечатление, чем рукопись.
— Ну и?.. — Грег невозмутимо посмотрел на Бэби.
— Что «ну и»?! — взвизгнула она. — Ты должен немедленно подать в суд.
— Можно и в суд. Много чего можно, но вот стоит ли?
— Что ты имеешь в виду?
— Только то, что все здесь, от первого до последнего слова, правда.
Бэби замерла с полуоткрытым ртом, как рыба, вытащенная из воды. Ни дать ни взять изумленная кукла Барби, если только можно представить ее без знаменитой карамельной улыбки.
— Какая грязь! Какая отвратительная грязь! — выдохнула Бэби.
— Для женщины, которая собиралась изменять мужу с шофером, ты что-то излишне впечатлительна, — по-прежнему невозмутимо заметил Грег. — Может быть, не стоит продолжать этот фарс? Какая из нас пара, Бэби? Смешно…
— Уже не смешно. — Она вздернула подбородок. — Я расторгаю нашу помолвку. Сейчас же. Можешь всласть развлекаться со своими шлюхами.
А ты со своими шоферами, хотел огрызнуться Грег, но промолчал. Теперь, когда все так удачно сложилось, ему вовсе не хотелось ругаться с Бэби. Напротив, подмывало сказать что-то доброе.
