Хэлен склонила голову.
— Господи, благослови нас и твои дары, которые мы получаем щедростью твоей. — Она обвела глазами стол, затем посмотрела на девочек и Николаса. — Мы особенно благодарим тебя за то, что ты дал нам друг друга, — продолжала Хэлен. — Помоги нам сохранить все это. Пожалуйста, дай нам мужество быть тем, кем ты хочешь нас видеть. Аминь.
Только после уговоров девочки пошли спать. Сначала Сью, потом Дотти и спустя полчаса — Пэтси.
Никто не хотел покидать уютную гостиную, теплый очаг, возле которого они весело и непринужденно болтали весь вечер. Хэлен была счастлива — праздник прошел так, как она хотела, и вот она осталась с Николасом наедине.
Хэлен надеялась, что он тоже будет этому рад. Однако, как только Пэтси пошла наверх, ковбой торопливо поднялся, зевнул и произнес:
— Думаю, мне тоже пора ложиться спать.
Хэлен, проглотив обиду, молча смотрела, как он гасит свет и ковыляет к себе.
Николас закрылся в спальне. Увидев запертую дверь, Хэлен почувствовала, что у нее перехватывает горло и что где-то внутри начинает расти тупая ноющая боль. Хэлен повернулась и пошла в ванную.
Лежа в горячей воде, она убеждала себя, что все в порядке, ничего не случилось, просто Ник очень устал. Вода постепенно остывала. Хэлен встала и завернулась в полотенце. Она вспомнила стройное мускулистое тело Ника, его запах, упругость его кожи, тепло его губ. Хэлен закусила нижнюю губу, с трудом удерживаясь, чтобы не произнести его имя, рвущееся прямо из сердца. Она так сильно желала его. И сегодня еще сильнее, чем вчера.
Однако Хэлен не хотела идти к нему сама.
Она надела ночную сорочку и стала расчесывать волосы, печально глядя на себя в зеркало. Всего лишь несколько часов прошло с тех пор, как она, сияя от счастья, ощущала в себе удивительную, головокружительную тайну.
А какая тайна у нее теперь?
Хэлен вышла в темный коридор, обходя каждое темное пятно, более или менее похожее на Кейта. Возле двери в комнату девочек она задержалась, затем вошла. Дети уже крепко спали.
Хэлен услышала легкий шум и повернулась.
В дверях стоял Николас.
На этот раз он был без костылей и опирался рукой о дверной косяк. По его лицу ничего нельзя было прочесть. Ковбой, прихрамывая, подошел к ней, глядя на спящих девочек.
— Спасибо, — тихо прошептал он. — Ото всех нас.
Его мозолистые пальцы коснулись ее щеки. Хэлен улыбнулась и взглянула ему прямо в глаза.
— Пожалуйста.
Ладони Николаса скользнули вверх по ее рукам, притягивая Хэлен ближе. Потом ковбой потянул ее в коридор. Хэлен не сопротивлялась.
— Прошу тебя, — шептал он, зарывшись лицом в ее волосы. — Пойдем ко мне.
Хэлен положила свои ладони на плечи Николаса и, поднявшись на цыпочки, нежно коснулась губами его губ. Потом вздохнула и прошептала:
— Пойдем.
12
Их любовь была безмолвной, но страстной, необузданной и нежной.
Идеальное завершение идеального дня.
Затем Хэлен уютно устроилась в объятиях Николаса: голова ее покоилась у него на груди, рукой она ласкала его бедро. Она приподнялась на локте и легонько поцеловала впадинку на его шее.
— В моей жизни, — сказала Хэлен, — было несколько удивительных Дней Благодарения. Но этот самый лучший.
Его рука нежно ласкала ее щеку, теплое дыхание шевелило волосы.
— Для меня этот праздник тоже самый лучший, — прошептал Ник минуту спустя.
— Это мой любимый праздник, — продолжала Хэлен. — Я любила это незабываемое ощущение любви, неповторимое чувство единения. Я чувствовала это с детства. Неважно, где мы были — в Мехико, в Ливане или в Испании, — мои родители всегда отмечали этот день. Каждый год он получался разным, но суть его всегда оставалась все той же.
— Для меня он всегда был одинаковым, — как-то сердито пробормотал Николас.
Хэлен почувствовала его напряжение, подняла голову и заглянула ему в глаза.
— Расскажи, — тихо попросила она.
Николас покачал головой.
— Теперь это не имеет значения.
Хэлен уткнулась подбородком в его грудь и погладила рукой по голове.
— Имеет, Ник, имеет.
Ковбой сжал губы, глядя на Хэлен из-под полуприкрытых век. Его лицо внезапно стало строгим и холодным.
Хэлен чувствовала, что в нем происходит внутренняя борьба. Наконец он вздохнул и покрепче обнял ее.
— Ты хочешь знать, как я отмечал День Благодарения в детстве?
— Да, — она потерлась щекой о жесткую поросль на его груди.
— Мы жили бедно. Все, что оставалось у моей матери от платы за квартиру, она тратила на еду, надеясь, что мой чертов старик пришлет что-нибудь, чтобы можно было отложить на праздник. А он не присылал. Матери приходилось экономить буквально на всем, отказывать себе ради меня и Лиззи. Праздничный стол был у нас более чем скромным. Иногда индейка или цыпленок, а однажды мы ели оленину, которой нас угостила соседка. И каждый раз мы ждали и надеялись, что придет отец. Он всегда обещал прийти. — Николас прикрыл глаза рукой. — Я выбегал на дорогу посмотреть, не идет ли он, привык стоять там, высматривая его, ожидая. Ожидая его, понимаешь? Рассчитывая на него. — Голос Николаса стал яростным. — И в конце концов мне приходилось возвращаться домой одному. Мама и Лиззи стояли на крыльце и тоже ждали с надеждой и печалью в глазах. Мать лишь качала головой, но ничего не говорила. Она никогда ничего не говорила. — Голос Николаса сорвался, его пальцы сжимались и разжимались. Он сел, обхватил руками колени и опустил на них голову.
Хэлен нежно коснулась колена Николаса и провела рукой по коже, заросшей жесткими волосками, растирая напряженные мышцы. Он медленно поднял голову и задумчиво посмотрел в залитое лунным светом окно, любуясь тихо падающим снегом. Хэлен прижалась головой к коленям Ника, обняла их и почувствовала дрожь его тела. Перед ее мысленным взором одна за другой проносились картинки: лица, полные надежды и ожидания, сменяющиеся разочарованием и покорностью.
— Я не хочу причинить кому-нибудь такую же боль, — с дрожью в голосе произнес Николас.
— Я знаю, — успокоила его Хэлен, лаская и целуя. — Ты не сделаешь этого. Я верю в тебя, Ник. Я люблю тебя.
Ковбой повернулся и взглянул на нее. Хэлен нежно провела пальцами по его щеке. Николас поймал ее руку и прижался губами к ладони.
— Я хочу тебя, — прошептала Хэлен, прижимаясь к нему.
Николас откинулся назад и притянул девушку к себе.
— Я тоже хочу тебя, — отозвался он.
Они любили друг друга снова и снова. Хэлен наслаждалась каждой секундой этой восхитительной ночи: его поцелуями, полными страстного желания, трепетной дрожью его пальцев, ласкающих се разгоряченную плоть, тяжелыми и сильными толчками его тела.
