Эмили не отвечала.
— Это неправда. Ничего мы не планировали, и между нами ничего нет. — Джессика судорожно вздохнула. На самом деле она говорила полуправду. — Но даже если бы и было что-то, кому какое дело, чем занимается человек за пределами офиса?
Эмили в негодовании вскочила со стула. Она готова была стереть Джессику в порошок.
— Моему отцу дело! И самое прямое! Если отец считает, что человек морочит голову его дочери, а тем временем проводит уик-энды с другой, то как он может доверять такому человеку и делать его своим партнером?
Маленькая Пегги захныкала, и Джессика, не обращая внимания на песок, сыпавшийся с малышки, посадила ее к себе на колени. Ей открылась ужасная правда. Кристофер не получил партнерства, к которому стремился всю сознательную жизнь, и единственной причиной этого провала стала она, Джессика…
— К-как он сейчас? — Голос Джессики дрожал от тревоги.
— Честно говоря, не знаю, но думаю, что очень плохо. Он ушел.
— Как? — ужаснулась Джессика.
— Ушел и все. Уничтожил свои записи и уволился. А что ему оставалось делать, когда его так унизили в глазах коллег?
— Но… это несправедливо. Кристофер заслуживал партнерство.
— Не говорите мне о справедливости! Вы понимаете, что натворили? Разбили наше с Кристофером будущее. Ведь со временем мы возглавили бы фирму!
— А Кристофер знал об этом?
— Еще бы не знал! Он все рассчитал заранее. Кристофер вообще человек с большими амбициями. По крайней мере, был. Но стоило вам войти в двери его дома, как он совершенно изменился. Он потерял интерес к фирме, к коллегам, к карьере, наконец, — в общем, ко всему тому, чем жил прежде.
О боже, неужели она действительно сыграла в жизни Кристофера роковую роль?
— Я не знаю, что он собирается делать, — мрачно продолжала Эмили. — Наверно, он и сам не знает. Я только что была у него в доме, но женщина, которая ходит к нему убирать, сказала, что он уехал и не оставил адреса. Вот почему я и пришла к вам. Думала, что хотя бы вам известно, куда он удрал.
Джессика беспомощно пожала плечами.
— Наверно, подался в какое-нибудь спокойное место, чтобы подумать. — Она отвернулась, чтобы Эмили не заметила набежавших на глаза слез. — Я уверена, что с ним все в порядке.
— Что ж… Когда он появится, я сделаю все, что в моих силах, чтобы уговорить его вернуться в фирму и как-то наладить жизнь. А вы, Джессика, сделайте нам всем большое одолжение — оставьте его в покое. Я просила вас об этом несколько недель назад, но вы, наверно, плохо слушали. Теперь видите, что из этого получилось. Поэтому я повторяю: уйдите из его жизни.
Но ведь я уже это сделала, думала Джессика, сквозь слезы глядя на серое, пасмурное небо. Ушла из его дома, не ходила к нему, не звонила… И мучаюсь уже целый месяц!
Но видно, этого недостаточно. Сердце ее заныло и сжалось, как перед прыжком в холодную воду.
— Я сделаю для Кристофера все, что в моих силах, — вслух произнесла она.
— Вот и отлично. Я рада, что мы поняли друг друга.
Минуту спустя Джессика услышала, как за Эмили захлопнулась калитка.
Джессика обнаружила, что, приняв решение, может горы свернуть. Через три дня она уже была в Нью-Йорке, и Денвер стал для нее лишь воспоминанием…
Уехать оказалось труднее, чем она думала. Джессика успела полюбить этот город. Но она больше не могла портить Кристоферу жизнь.
Липтоны отнеслись к ней с большим пониманием, особенно если учесть, что Джессика почти ничего им не объяснила. Они даже написали ей рекомендательное письмо, отчего расставание стало еще трогательнее.
Джессика позвонила Мередит и договорилась, что остановится у нее, пока не подыщет себе жилье. Она заказала билет на самолет, упаковала вещи и не успела опомниться, как оказалась в пути. Скорость играла здесь чрезвычайно важную роль. Она хотела уехать до того, как Кристофер вернется из своей таинственной поездки. Если бы Джессика столкнулась с ним, ее решимость уехать могла рассыпаться в прах„
И вот она, зевая, сидит на кухне у подруги, словно никуда и не уезжала. Все здесь до боли знакомо. Вот только Джессика стала совсем другой. Даже Мередит почувствовала это накануне вечером, когда встретила подругу в аэропорту.
— Ого! Да на тебя все мужики оборачиваться будут! — воскликнула она, увидев новую прическу подруги.
Но Джессика знала, что изменилась не только внешне. Как ни странно, поняв, что осталась совсем одна и рассчитывать не на кого, Джессика обрела относительный покой. У нее появилась уверенность в себе… И за это надо было благодарить Кристофера. Его непоколебимая вера в нее заставила и Джессику поверить в собственные силы.
— Ну, я пошла на работу. С тобой все будет в порядке? — спросила Мередит, стоя в дверях. Родители ее к тому времени уже давно корпели в своих офисах.
— Конечно. Иди. У меня сегодня куча дел.
— О'кей. Увидимся в пять. Знаешь, правильно сделала, что вернулась. Будь как дома.
— Да, хорошо чувствовать себя дома…
Мередит словно споткнулась.
— Я знаю, что пока ты этого не чувствуешь, но всему свое время. Подожди немного.
Джессика надеялась, что Мередит окажется права. Старые друзья, знакомая обстановка — что еще нужно человеку, чтобы излечиться от тоски?
Весь день Джессика провела в поисках, и до возвращения в Бруклин успела записаться на два летних курса в Сити-колледже и подать заявление о приеме на работу в восьми местах. Она забыла, как утомляет влажность Восточного побережья, забыла, что такое шум, грязь и толпы народа. Когда автобус зарычал и обдал ее выхлопными газами, она отшатнулась и стала протирать глаза. Кожу саднило, как будто ее натерли песком.
Идя по улице, Джессика пыталась улыбаться. Можно было гордиться тем, какие горы она свернула за день, но вместо этого девушка чувствовала лишь пустоту и усталость.
Может, права Мередит и надо только немного подождать? Наверное, эта пустота внутри — от разницы во времени.
Тем не менее Джессика специально пошла к подруге окружным путем, чтобы взглянуть на старый двухэтажный дом, в котором выросла. Зачем? Она сама не знала. Может, думала, что вид этого серого облупившегося здания поможет понять: она действительно вернулась…
Стоя на тротуаре по другую сторону улицы, Джессика долго смотрела на дом, который должен был по праву принадлежать ей. На окнах висели незнакомые занавески. У крыльца стоял трехколесный велосипед. Джессика ждала, что ее захлестнет негодование, обида, грусть… Что угодно, лишь бы не эта тоска. Но не почувствовала ничего.
Прежде чем свернуть за угол, она бросила прощальный взгляд на свой бывший дом. Родные места стали для нее чужими; поняв это, Джессика с облегчением пошла прочь.
