Парень что-то кричит, довольно злобно, в руке у него появляется пистолет. Прицеливается, хлопок… машину тряхнуло, в подножку, что ли, попал? Андрей снова застонал, я в отчаянии оглянулась на него. Милиционер снова поднял пистолет, по колесам бьет. Ни фига себе, предупредительный выстрел! И больница вот она, в двух шагах, а эти уроды доехать не дают!
…Я ударила по тормозам, снова оглянулась на Мельникова. От резкого торможения он немного сполз с сиденья, хорошо, что ремень тело удерживает. В бешенстве я распахнула дверцу и выскочила из машины. Милицейская машина тоже затормозила. Ко мне побежали трое. Впереди тот, который только что стрелял: маленький такой, хлипкий и пистолетом машет, а за ним двое в бронежилетах и масках.
— Вы что! — заорала я на них, но они словно не слышали.
В одну секунду двое, которые в масках, распластали меня по капоту, обыскали железными лапами и, встряхнув, как котенка, поставили перед коротышкой с пистолетом. Этим самым пистолетом он больно ткнул меня в ребро.
И тут на меня обрушилась такая лавина мата, что я, честно говоря, растерялась. Ну не привыкла я к такому обращению со стороны бывших коллег. Ладно, допустим, с этим конкретно я незнакома, и у него есть претензии ко мне по поводу моей манеры ездить… Но существуют же правила поведения во время задержания! Конечно, не такая уж я наивная, понимаю, что никто эти правила не соблюдает, только не до такой же степени! Да и мат у него какой-то бестолковый, абсолютно невыразительный. Выучил три слова, повторяет их с разными окончаниями и думает, что стал великим мастером по части матерщины. Никакой фантазии у человека. В школе точно двоечником был. Ему бы у Андрея пару уроков взять… О господи, Андрей! Я подняла руку, останавливая поток брани.
— Послушай, — я взглянула на погоны, — лейтенант. У меня в машине раненый оперативник, фамилия его Мельников. Его надо…
— Сам знаю, что у тебя! — перебил он. — Говори, зачем похитила работника милиции, куда хотела отвезти?
Вообще-то спросил он не совсем так. Это только суть вопроса, а говорил он гораздо длиннее и вульгарнее. Вообще не люблю, когда матерятся, да еще так бездарно. Я окончательно озверела — Андрей истекает кровью в моей машине, а этот идиот затеял какие-то дурацкие игры…
— В больницу, кретин! До ворот двести метров осталось, не видишь? — Я махнула рукой, и мальчики в бронежилетах, забеспокоившись, схватили меня за плечи. — Не сметь меня лапать! — рявкнула я так, что они сразу убрали руки. — Ты, суслик белобрысый, дашь его до врачей довезти или мне с боем прорываться?
— Сами довезем, — лейтенант буравил меня мрачным взглядом. — А ты прикуси язык, знаем мы таких шустрых. И за оскорбление тоже ответишь по всей строгости закона. В управление ее, — кивнул он бронежилетчикам. — Приеду, разберусь, кто такая.
Тренированные ребята подхватили меня с двух сторон, и не успела я взвизгнуть, как оказалась в милицейской машине. А этот белобрысый недомерок сел за руль моего «жигуленка» и поехал к больнице. Единственное, что меня утешило в этой ситуации, — это то, что ехал он быстро.
В управлении неразговорчивые ребята в масках сдали меня дежурному и исчезли. Дежурного я не знала. И, как назло, вообще никого знакомых.
Мне стало холодно. Я наконец заметила, что все еще босиком. Ну да, все так быстро происходило, когда мне было свои шпильки напяливать? А здесь пол, между прочим, ледяной, даром что лето на дворе. Пришлось забраться на лавку с ногами. Не сказать, что стало намного теплее. И дрожь не проходила: мое чудное «маленькое черное платье» — не самая лучшая одежда в этой ситуации, сейчас бы телогреечку…
Я посмотрела на пятна крови, заметные даже на черном. Как там Мельников? Узнать бы… Потом оглянулась по сторонам. Народу кругом полно шастает, так почему же никто из тех, кого я знаю, сюда не заглянет? Чаще надо было забегать к друзьям, укорила я себя. Теперь каждый день, как на дежурство, ходить сюда буду, пока со всеми не перезнакомлюсь! Больше часа прошло, ни одного знакомого лица не увидела. А, наконец-то!
В дежурку забежал Витя Самойлов из мельниковской группы, из старых товарищей, с ним мы успели даже поработать вместе.
— Привет, Таня, — махнул он мне. — Слыхала, Андрея ранили! — и повернулся к дежурному. — Иван Александрович, у тебя здесь должна быть бабенка, шалава какая-то, Мельникова с места нападения увезла. Ярославцев ее еле догнал. Где она? — Дежурный внимательно посмотрел на Витю и кивнул в мою сторону. Я, поджимая под себя босые ноги, постаралась принять гордый вид французской королевы в изгнании.
— Та-ак, — Самойлов, с копной пшеничных волос, голубыми глазками и носиком-пуговкой, внешне никак не производил впечатления человека, обремененного интеллектом, однако это было далеко не так. Соображал он очень неплохо. — Вот теперь понятно. Значит, это была ты. А Ярославцев, вместо того чтобы догонять стрелявших, кинулся за тобой. Догнал, значит, успешно произвел захват преступницы. Далеко до больницы было?
— Метров двести не успела доехать, — честно ответила я. — Только меня не он захватил, слишком он хлипкий для этого. Меня спецназ скрутил. Два таких амбала, что я и пискнуть не успела. Вить, как Мельников, что-нибудь уже известно?
— В операционной, — думая о своем, машинально ответил Самойлов. Потом словно очнулся, взглянул на меня. — А чего ты босиком?
— Кто бы мне дал обуться! — довольно злобно фыркнула я. — Туфли в машине, а я здесь!
— Ты что, в машине разуваешься? Японские церемонии?
— Господи, ну при чем здесь Япония! — застонала я. — Ты пробовал в туфельках на шпильках машиной управлять? Ногу на педаль поставить хотя бы?
— Не-а, не пробовал, — ухмыльнулся Витя. — Ладно, пошли. Добежишь до нашей комнаты, босоножка?
— А у меня есть выбор? — осведомилась я. — Или ты согласен отнести меня на руках?
— Нет уж, Иванова, тебя только возьми на руки, потом не стряхнешь… — Он расписался в журнале, который подсунул ему с интересом наблюдавший за нами дежурный, и двинулся к дверям. Я уже спрыгнула с лавки и последовала за ним. Но тут вспомнила о своем решении заводить новые знакомства в милиции. Остановилась, выдала самую обаятельную из своих улыбок:
— Всего хорошего, Иван Александрович. Было очень приятно с вами познакомиться.
Иван Александрович, голоса которого я так и не услышала, невозмутимо кивнул, и я, наконец, с достоинством покинула дежурку.
В комнате, куда мы с Самойловым пришли, было ненамного теплее, но не успела я устроиться на стуле, снова поджав под себя ноги, как Витя достал из шкафа и кинул мне пушистый серый свитер. Пока я, урча от удовольствия, натягивала на себя это теплое чудо, он открыл нижний ящик своего стола и вынул шерстяные носки.
— На, надень и сядь, наконец, по-человечески, а то, как ворона на ветке… того и гляди свалишься!
— Витя, ты что, добрым волшебником подрабатываешь? Откуда у тебя здесь эта прелесть? — умилилась я его заботливости. Свитер был немного длиннее моего многократно хваленого платьица, а носки, когда я их подтянула как следует, достали почти до колен. Еще продолжая дрожать, я уже почувствовала обволакивающее меня тепло.
