Вокруг этого провинциального Версаля царило оживление. Кругом дефилировали бесчисленные дамы и господа, недавно полученные путем селекционного отбора из рядов «товарищей».
Разглядывая из окна машины проходящих женщин, я сделала вывод, что не ошиблась с платьем: это было самое то.
Мой водила бесшумно затормозил у входа, и один из секьюрити с комплекцией комода поспешил к машине, дабы распечатать дверцу.
Когда состоялось наконец мое эффектное сошествие на губернаторскую землю, десятки разномастных голов — правительственных и не очень — развернулись в мою сторону. На какую-то долю секунды я растерялась: что я буду делать среди них? Я же никого здесь не знаю?! А главным образом я боялась, что в любой момент у меня может треснуть где-нибудь корсет или отскочит какая-нибудь шемизетка, или даже вывалится из юбки целый обруч. Это платье было предназначено для пребывания на манекене или в крайнем случае для демонстрации (без движения) на подиуме.
Однако я тут же взяла себя в руки и шагнула навстречу судьбе. Спокойно и решительно я шла сквозь ряды почтенных седовласых господ, среди которых узнавала народных депутатов, известных ученых, тележурналистов и столь же почтенных матрон, а также сквозь шеренги молодых людей, прикрывающих непроницаемые лица сотовыми телефонами. Присутствовало здесь и большое количество иностранцев — бойко лилась немецкая речь. Ах да, сегодня же у нас открыли Немецкий дом! С легкой полуулыбкой я прошла сквозь всю эту публику и поднялась по мраморным ступенькам ко входу, показывая охране приглашение.
Дальше предстояло дело хлопотное: миновать рамку безопасности, которой дорогие гости просвечивались на предмет наличия оружия. Свой «макаров» я благоразумно оставила дома в сейфе. А вот мои обручи в юбке немного поморочили им голову, вызывая предательское гудение рамки. На предложение старшего охранника продемонстрировать, что скрывается у меня под юбкой, пришлось окатить его ледяным и презрительным взглядом, чем он и удовлетворился.
Затем состоялся поверхностный шмон моей сумочки; их заинтересовали пудреница и помада, а все мои диктофоны, «жучки» и отмычки благополучно переместились через местную «границу» с сокрытием от таможенного контроля!
Да, таможня здесь была еще та! Я покинула место досмотра с легким налетом оскорбленного достоинства на лице и попала в бальный зал губернатора, враз почувствовав себя в шкуре Наташи Ростовой…
Глава 8
Пока я озиралась в толпе, стараясь высмотреть хоть одну знакомую фигуру, ко мне подплыл поднос с шампанским, над которым торчал официант. Так, Таня, ты можешь выпить ровно половину бокала и никак не больше! Только немного взбодриться, но так, чтобы крыша не съехала, учитывая, что я почти целый день ничего не ела.
Полбокала шампанского показались мне ведром воды, которая еле поместилась в моем корсете. Да, такая рюмочная талия требует определенных жертв — даже и выпить нельзя, не говоря уж о том, чтобы чем-нибудь полакомиться. Я с тихой грустью покосилась на шведские столы, вокруг которых толпилось множество народа, не возводящего в принцип окружность своей талии. Я прошла в центр зала и еле сдержалась, чтобы не поежиться от количества взглядов, упавших на мои плечи и лицо.
Некоторые из этих взглядов — разумеется, женских — излучали нечто убийственное. Мужские взгляды, напротив, отмечались необыкновенной лояльностью.
— Средь шумного бала случайно!.. — услышала я проникновенный бас над ухом и была подцеплена под локоток сухой и твердой мужской ладонью. Из-за моего плеча вынырнуло обширное лицо Курбатова. Выпуклые черные глаза были так близко, что я чуть не вздрогнула. Я жеманно повела плечиком:
— Ах, Виктор Сергеевич, зачем же так пугать даму? А вдруг я упала бы в обморок!
— Для столь воздушной принцессы обморок не так уж и страшен — всегда найдется кому подхватить. Однако вы великолепны! — ответил этот доморощенный Казанова, чуточку отступая назад. — Я обязательно представлю вас всем. Вы будете украшением нашего банкета, Жанна Леонидовна! Кстати, у меня есть одна идейка насчет вашего проекта с этим центром. Что, если нам объединить усилия еще и с Германией, а?! Создадим этот центр с американцами и с немцами сразу — и да здравствует дружба народов!
Видимо, Курбатов еще не очень подоил Германию!
— Это было бы великолепно, но такие вопросы я должна урегулировать и в Москве, и в Бостоне! — качала я права от имени Климкиной.
— Урегулируем, Жанна Леонидовна, урегулируем все и в Москве, и в Бостоне с помощью нашего губернатора Федора Дмитриевича!
Интересно, это все на полном серьезе или он так меня клеит?!
— Сейчас я представлю вас нашим немецким друзьям! — И Курбатов закивал кому-то своей зловещей кудлатой башкой.
Из толпы вынырнул Игорек, скользнул по мне вежливо-отстраненным взглядом и встал навытяжку перед моим новоиспеченным ухажером.
— Найди-ка мне скорее Юргена и Кристофа! — сказал ему Курбатов, не снимая с лица обращенной ко мне улыбки.
Первым делом, когда я освобожусь от этого друга народов, надо будет переговорить с Игорьком — как там дела у Климкиной?
Игорь ввинтился в толпу, и через минуту, в течение которой Курбатов распинался о звездных перспективах совместного немецко-американского спасения российских беженцев, передо мной явились два баскетбольного роста сухопарых немецких старика, похожие на банкиров. Игорек бойко залопотал с ними по-немецки, указуя на меня и Курбатова. Курбатов стоял, подхалимски заглядывая в их маленькие пронзительные арийские глазки, и тоже пытался что-то произнести, но лучше бы он этого не делал. Немцы улыбались мне и кивали: «Я, я!»
Благодаря своим туристическим познаниям немецкого языка я могла из их разговора понять, что этим старцам впаривают необходимость сотрудничества, а главное — финансирования центра для беженцев. Про американцев с ними не вели и речи — Курбатов хотел слупить все с Германии. А меня им представляли как директора данного проекта.
Пожилые немцы поглядывали на нас с опаской: наседающий Курбатов с бандитской рожей и полураздетая маркиза Помпадур, наверное, не вызывали у них особого желания раскошелиться. Однако с европейской вежливостью они ответствовали, что да, мол, неплохо было бы и посотрудничать. Я стояла с накрепко приклеенной улыбкой, остановившись взглядом на пиджаке одного из немцев. Мое внимание привлек значок с эмблемкой «Дойчебанка». Да, Курбатов их тут пас, как кур. Наш международный контакт завершился, немцы пожали мне руку, и я, как дурочка, сделала им книксен.
— Спасибо, до свидания! — с улыбкой произнес старик со значком.
— Ауфвидерзеен! — закивала я.
Игорь, уводя немцев, оглянулся на меня и вытаращил глаза. Видимо, у него было для меня что-то срочное. Курбатов наконец извинился и, пообещав мне скорейшую встречу, перевалил в соседнюю компашку, где высился над всеми мэр города. Там Курбатов стал прикладываться к бокалам, причем очень интенсивно.
