– Успокойтесь, дорогая…
Но Талия отшатнулась, врезавшись в одну из многочисленных стеклянных витрин.
– Не прикасайтесь, – предупредила она. – Я зла на вас.
Габриэл состроил гримасу, но вынужден был подчиниться и со вздохом опустил руки.
– Вы очень ясно дали мне это понять, – произнёс он и запнулся, обдумывая свои следующие слова. – Однако вы не правы, дорогая.
– И в чём же?
– Во-первых, я очень счастлив, что именно вы стали новой графиней Эшкомбской.
Талия вздрогнула, от всей души желая верить в искренность Габриэла, но боясь нового разочарования.
– Вы же сами сказали, что такому презренному человеку, как Сайлас Добсон, в вашем замечательном доме не место, – язвительно бросила Талия. – А я, позволю напомнить, его дочь.
Выругавшись вполголоса, Габриэл запустил пальцы в волосы.
– Чёрт возьми, Талия! Я презираю Сайласа Добсона из-за того, как он обошёлся с вами!
– Со мной?
– Чему вы удивляетесь? – Габриэл озадаченно нахмурился, однако лицо Талии выражало полнейшее недоумение. – Вы его единственная дочь. Отец должен был холить и лелеять вас, ценить ваши достоинства, а он вместо этого силком заставлял вас выходить в свет, проводить время в обществе глупых сплетниц, и его не волновало, что это делает вас несчастной…
Талию неоднократно посещали точно такие же мысли, однако Сайлас Добсон – её отец, и она любила его со всеми недостатками – включая неумение и нежелание встать на чужую позицию.
– Отец хотел как лучше.
– Да, как лучше для него.
– Габриэл! – возмутилась Талия.
– Нет, не могу молчать, – упрямо продолжил он. – Выслушайте до конца, и клянусь, впредь я больше не буду заводить разговор на эту тему.
Талия нахохлилась, будто птица:
– Что ж, если настаиваете…
– Сайлас Добсон одержим желанием переломить судьбу и достичь больших высот, что само по себе похвально. Но, поняв, что доступ в высший свет за деньги не купишь, ради вожделенного титула мистер Добсон решил продать родную дочь.
Талия открыла было рот, но Габриэл предостерегающе вскинул руку. Она хотела сказать, что недостатки отца ей прекрасно известны. И жажда попасть в круг избранных, и готовность пойти на что угодно ради заветной мечты – всё это было до боли знакомо.
Талия со вздохом умолкла, и Габриэл продолжил:
– Выбрав в зятья Гарри, Сайлас Добсон не подумал ни о вас, ни о вашем счастье. Любой, обладающий хоть каплей ума, понял бы, что из Гарри получится ужасный муж. Но на этом ваш отец не остановился – без колебаний заменил одного жениха другим! Обращался с родной дочерью как с товаром. По-моему, это непростительно.
– Я отца не защищаю, – тихо возразила Талия, – но ему своего характера не переделать…
Габриэл поморщился:
– А жаль.
– К тому же других родных у меня нет.
– Знаю. – Лицо Габриэла смягчилось. – И если подумать, я должен быть благодарен Сайласу Добсону. Я перед ним в неоплатном долгу.
– В каком смысле?
Растерянность Талии заставила Габриэла печально улыбнуться.
– Неужели ни разу не замечали, как часто я на вас поглядывал в бальных залах и салонах?
– Перестаньте, Габриэл. – Талия презрительно вскинула брови. Что за издёвка! – Не нужно лгать…
– Это правда, – перебил ее Габриэл. – Я обратил на вас внимание, как только вы начали выходить в свет. Да и как было не обратить!.. Остальные дебютантки хихикали, как дурочки, и стаями кружили вокруг мужчин, вы же всегда оставались в стороне.
Талия проглотила ком в горле. Её сердце и без того уже разбито, сколько можно его мучить?..
– Сами знаете почему – я там была не ко двору.
– Не только поэтому. – Габриэл осторожно шагнул вперёд, однако дотрагиваться до неё не стал, за что Талия была искренне признательна. – Вы не легкомысленная кокетка, которую интересуют одни танцы и последние сплетни. – Габриэл пристально посмотрел ей в глаза. – На светских сборищах вы скучали – совсем как я.
По телу Талии пробежала дрожь. Да, временами ей казалось, что они с Габриэлом испытывают сходные чувства, но она не думала, что граф Эшкомбский в самом деле может оказаться её единомышленником.
Значит, между ними и вправду существовало духовное родство?..
Талия покачала головой.
– Если вы действительно смотрели в мою сторону, то делали это очень незаметно. Поклясться была готова, вы не только меня не замечали, но даже имени моего не вспомнили бы.
– Да, я не хотел выдавать свои чувства, поскольку скрывал их даже от себя, – не колеблясь ответил Габриэл.
– Но почему? Потому что я дочь нувориша?
– Отчасти – да. – Габриэл устало потёр шею. – Подобное высокомерие не делает мне чести, но если уж говорить начистоту, то до конца.
Талия вздрогнула, однако Габриэл был прав – искренность лучше лицемерия.
– Вы сказали «отчасти»… Значит, это не главная причина?
– Я рассудил, что при выборе жены графу Эшкомбскому следует руководствоваться не личными симпатиями, а доводами рассудка. Будущая супруга должна идеально подходить на роль графини. – Габриэл встретился глазами с ошеломлённой Талией. – А чтобы чувства не затмили разум, я поклялся избегать женщин, которые могут вскружить мне голову.
Талия поражённо ахнула. Да, многие аристократы женились по расчёту, однако все они надеялись, что им посчастливится и брак будет отмечен взаимной привязанностью. Но чтобы намеренно избегать любви!..
Ведь речь идёт о семье, а не о выгодной сделке!
– Значит, подыскивали женщину, к которой будете равнодушны?
– Полностью и совершенно.
– Но… – Талия пыталась понять, зачем мужчине, к ногам которого готова пасть любая женщина, брак без любви. – Почему?..
– Трудно объяснить, – со вздохом произнёс Габриэл, но Талия сдаваться не собиралась. Не надо быть ясновидящим, чтобы понять – такой уклончивый ответ жену не удовлетворил. – Вы же знаете, что я был совсем молод, когда умер отец, и пришлось унаследовать титул?
– Да, – медленно произнесла Талия, недоумевая, какое отношение ко всему этому имеет смерть старшего графа Эшкомбского. – Вам, наверное, было очень тяжело…
– Очень. – В глазах Габриэла промелькнула боль. – Меня с детства готовили к исполнению обязанностей графа, и всё равно с такой ответственностью поначалу было трудно свыкнуться. Неожиданно пришлось взять на себя заботу о крестьянах, слугах, отныне все эти люди полностью зависели от меня. – Габриэл пожал плечами. – Не говоря уже о долге перед семьёй.
– Удивительно, как вы из дома не сбежали.
