– А известно ли вам, – произнес вдруг Дориан, отвлекшись от глубокомысленного созерцания «псевдогреческих» лиц, – что композиция «Август, задающий тон цирковым представлениям» напоминает конные состязания шестьдесят второго года? А «Навуходоносор и Семирамида, разводящие сады в Вавилоне», – он указал рукой на соответственное панно, – отражают садово-парковый ансамбль в королевских владениях? Мне успел поведать об этом Седрик, – объяснил он удивленной Лоретте. – Мы с ним прогулялись по дворцу. Он очень много знает о Версале, работает с архитекторами. Мэтр Лебрен весьма сварливый, однако же чрезвычайно талантливый человек.
– О да. А «Бракосочетание Александра и Роксаны» вызывает в памяти свадьбу его величества, – подхватила Лоретта. – А «Кир, облачающийся в доспехи для освобождения принцессы» – это война шестьдесят седьмого года, когда Франция вела боевые действия за наследные права королевы…
– Кстати, я не отвлекаю вас от обязанностей? – спохватился Дориан. – Вы все-таки королевская фрейлина.
– Я младшая фрейлина, потому в моем присутствии не нуждаются слишком уж часто, – вздохнула девушка. – И на сегодняшний вечер я отпросилась у ее величества… – Она не стала уточнять, что сделала это специально, надеясь на встречу с виконтом де Бланко.
– Добрый вечер, мадемуазель, – раздался голос человека, которого Лоретта отчего-то абсолютно не ожидала сейчас увидеть. Она не раздумывала о том, что барон д’Оллери посещает все балы. Не думала, что он может ее искать. А ведь всего несколько дней назад это казалось таким волнующим…
Лоретта спешно встала, Дориан тоже поднялся. Девушка почему-то чувствовала себя виноватой перед бароном и перед виконтом тоже.
– Добрый вечер, барон, – она присела в реверансе, а когда Гаспар поцеловал ей руку, Лоретта поторопилась закрыться новым веером.
– Я счастлив видеть вас, сударыня. В последнее время вы с завидным упорством сторонитесь меня, – ласково упрекнул ее д’Оллери.
– Что вы, вам почудилось, – чистосердечно ответила Лоретта. Она о Гаспаре просто-напросто забыла и потому даже не думала его сторониться.
– Сударь, – барон, сощурившись, повернулся к Дориану, – кажется, я не имею чести…
– Имеете, – прервал его виконт де Бланко. Он больше не улыбался, и его лицо прямо-таки дышало каменным холодом. – Мы с вами сталкивались несколько лет назад, в Булонском лесу, из-за платка одной дамы. И не сошлись во взглядах.
– Ах да. Правильно. Я вас припоминаю. Хотя немалым счастьем было бы о вас забыть. – Гаспар тоже подобрался, словно хищник перед прыжком. Лоретта с ужасом сделала вывод, что прошлое знакомство этих двоих для кого-то из них кончилось досадно. Возможно, для обоих.
– В таком случае вы можете позабыть обо мне снова, – предложил Дориан, – так как я не имею охоты с вами знаться…
– Господа… – начала Лоретта, стремясь предотвратить ссору, но услышала, что ее окликают, и обернулась. К ним подходил дед, и лицо его не предрекало ничего доброго.
– Лоретта, – издали начал Жером де Мелиньи, – мне сказали, что ты… – Он оборвал речь и внимательно обозрел Дориана. – И не ошиблись, – строго закончил дед.
– Дедушка, я… – начала Лоретта, но граф прервал ее резким взмахом руки.
– Мы с тобой побеседуем позднее. Виконт де Бланко, да как вы посмели приблизиться к моей внучке?
Дориан отвесил де Мелиньи легкий поклон.
– Граф, с вами у меня нет никаких счетов. А о том, что я не должен подходить к вашей внучке, я узнал только вчера, – максимально учтиво отвечал он.
– И тем не менее вы здесь и с ней, – презрительно обронил Жером. – Сохраните свои россказни для кого-либо другого! Все это гнусный план вашего дяди, я знаю. Так вот, можете передать ему, что он проиграл. Вы больше ни на шаг не подойдете к Лоретте, понятно вам?!
– Куда уж понятнее, – с насмешкой ответил Дориан. Лоретта не слышала, чтобы кто-либо когда-либо так говорил с ее дедом. Обычно его страшились и почитали. – За своей страстью насолить друг другу вы ничего не видите. Впрочем, нет смысла продолжать этот разговор теперь. Разрешите откланяться. Мадемуазель де Мелиньи. – Он кивнул девушке и ушел, ни разу не оглянувшись.
– Да что такое… – начала возмущенная Лоретта, однако дед снова перебил ее.
– А ты чем думала? – грубо спросил он. – У тебя голова на плечах есть? Господи, женщина! Иногда хоть надо соображать!
– Я не понимаю, в чем вы меня упрекаете! – Лоретта ощутила, что сейчас разрыдается. Вокруг уже начали собираться люди, заинтересованные скандалом.
– В чем? – скривил губы дед. – Да ты глупа как пробка! Как ты могла хоть слово сказать виконту де Бланко! Он же племянник маркиза де Франсиллона!
Лоретта помертвела.
Глава 16
Дориан просто кипел от гнева. Неведомо, что из рассказанного дядей про графа де Мелиньи – правда, но граф – наглец, этого не отнимешь. Да еще барон д’Оллери, который так по-хозяйски обратился к Лоретте… Дориан невооруженным глазом видел, что барон имеет на мадемуазель де Мелиньи планы. Все эти ухватки он знал давным-давно. Еще с тех пор, как они с д’Оллери не поделили интерес одной прекрасной дамы и сражались из-за нее в Булонском лесу, проигнорировав все эдикты и наплевав на отлучение. Дрались при секундантах, до первой крови, иначе точно поубивали бы друг друга. Дориан отделался легким ранением в бок, Гаспару досталось сильнее – он несколько дней не вставал, заработав нешуточную рану в плечо. Предмет же спора не отдал предпочтения ни одному из противников.
Все это не стоило бы вспоминать – мало ли стычек бывает между дворянами из-за дам, однако Дориан не позабыл, какими оскорблениями обменялись они с Гаспаром. И если, просто повстречавшись в Версале, они могли бы раскланяться и разойтись, то в споре из-за Лоретты избежать конфликта нельзя.
Впрочем, Дориан теперь не был убежден, что ему удастся подступить к мадемуазель де Мелиньи даже на пару шагов. Дед побеседует с внучкой, расскажет несколько омерзительных историй про маркиза де Франсиллона (наверняка за годы вражды их скопилось видимо-невидимо), а заодно и про виконта де Бланко, изобразит его коварным соблазнителем, орудующим по указанию дядюшки, – и все, прощай, возникнувшая приязнь. И по большому счету маркиз и граф правы: незачем соваться между двумя воюющими армиями, если не хочешь быть раздавленным, как червяк.
Неожиданно на глаза виконту попался Николя. Сейчас по нему было заметно, что де Навиль – настоящий придворный: он был облачен в превосходно сшитый, с иголочки, алый камзол, усеянный золотистыми бантами и украшенный удивительной вышивкой. Чулки Николя сияли белизной, туфли отличались подозрительно высоким каблуком, а на штанах имелось такое количество кружев, что хватило бы на трех горничных. Увидев Дориана, де Навиль крайне обрадовался и поспешил ему навстречу. Они встретились посреди Посольской лестницы.
– Как я счастлив лицезреть вас, дорогой брат! – провозгласил Николя. – Куда это вы так спешите? Вечер только начался.
