— Господи, ну что у вас за мысли, Адам Егорович, — попыталась я попридержать ни на шутку разыгравшееся воображение моего клиента. — Давайте разберемся, есть ли какие-нибудь реальные основания для ваших предположений, а потом уж будем паниковать. Наверное, вы просто плохо спали.
— Нет, эту ночь, как ни странно, я почему-то, наоборот, спал как убитый, — грустно заметил Адам Егорович. — Как мертвый. Хотя обычно, хочу вам заметить, сплю очень тяжело, засыпаю только со снотворным, а среди ночи, как правило, несколько раз просыпаюсь. В связи с этим, Танечка, я могу даже высказать предположение, что кто-нибудь, а так как никого рядом больше не было, значит, это все-таки был Валечка, хотя до конца поверить в такое я тоже не могу… Так вот, кто-то подсыпал мне в стакан крепкого снотворного, двойную или тройную дозу. И я действительно заснул как убитый, поэтому ничего не помню из того, что происходило в лаборатории прошедшей ночью. Буквально — ничегошеньки! Закрывались ли двери, открывались ли, ходил ли кто-то…
Вообще-то с моей сверхчувствительностью к подобным вещам, о которой Лепесточкин был прекрасно осведомлен, незамеченным покинуть лабораторию было просто невозможно… Значит… И потом, когда вы сейчас ушли, я проверил свой стакан — там на дне видны следы какого-то порошка. У меня не было времени на подробную экспертизу, но мне кажется, что меня таким образом просто кто-то на ночь устранил, буквально — вычеркнул из жизни.
— Хорошо, это мы проверим, — сказала я, выслушав длинный, сбивчивый рассказ Адама Егоровича и сделав из него некоторые выводы для себя. — Но все же я не поняла, почему вам в голову пришло, что у мальчика может быть легочная чума? Вы же обещали посвящать меня во все нюансы вашей лабораторной кухни…
«Кухни, где варится всякая зараза», — добавила я про себя.
— Да это я так, в порядке бурной фантазии. Вы можете себе представить, что всего один микроб так называемой палочки вида Bacterium Pasteurella pestis, или то, что в народе называется просто чумой, проникнувший через кожу, способен убить морскую свинку, особенно если инфекция проникла в живой организм через дыхательные пути. И это только всего один микроб, один-единственный!
Вы просто представить себе не можете, сколько их помещается в одном контейнере! Ведь первичные признаки легочной чумы те же самые — что-то наподобие тяжелого крупозного воспаления легких с высокой температурой и тяжелым состоянием психического возбуждения. Конечно, если кто-то догадается все же сделать анализ кровавой мокроты, то сразу же обнаружит множество чумных микробов, но ведь врачам просто может не прийти сразу в голову, с чем они имеют дело.
Кстати, смертельный исход легочной чумы наступает примерно в 98 процентах случаев, причем вокруг больного, даже вокруг трупа тут же вспыхивает эпидемический очаг, так как палочки чумы — одни из самых живучих среди изученных на сегодняшний день микробов, и нужно быть специалистом, чтобы знать, как возможно уничтожить их при помощи формалина или сулемы. Господи, ну за что ты на нас наслал такое испытание? Что мы такого сделали?
— Погодите… и что же делать? — уставилась я на Адама Егоровича, а потом вскочила с места. — Ведь тогда нельзя сидеть сложа руки, надо что-то предпринимать… Разве не так?
— Так, так, — быстро закивал Адам Егорович. — Именно так. Но потом я подумал, что все же у этого несчастного мальчика пока не может быть чумы, я имею в виду — нашей чумы…
— Не может?
— Ну да, пока совершенно не может, — подтвердил Адам Егорович. — Инкубационный период микробов достаточно короток — от двух до пяти дней, но пока ведь еще и дня не прошло. Даже если предположить, что бактерии существуют теперь вне пробирки, но все равно в живой питательной среде, и даже успели попасть на кого-либо из вирусоносителей, например на крысу, то должен пройти некоторый период времени…
— Черт бы вас побрал! — не выдержала я и набросилась на Адама Егоровича чуть ли не с кулаками. — Вы меня снова напугали! Ну что за несносный человек!
Во время его рассказа у меня самой начали дрожать руки, но оказалось, что вся ужасная картина была всего лишь игрой болезненного воображения, не более того.
— У меня от ваших постоянных разговоров кровь в жилах застыла. Я только не пойму, что же вы уже заранее плачете, когда нужно просто как можно скорее действовать? — ни на шутку разозлилась я на своего не в меру сентиментального, расхлюпавшегося клиента.
— Ах вы, новое поколение, — вздохнул невесело Адам Егорович. — Взгрустнулось, что поделаешь. Боюсь, вам этого не понять. Просто одна из этих женщин, которая с подругой ждала, когда можно будет отнести в больницу передачку, была немного похожа на ту, мою Лили… Помните, которая из лифта? Ну, я вам сегодня рассказывал. И я представил, что вдруг это ее внучек в больнице сейчас борется за жизнь? А точнее — наш с ней общий внучек? И так далее, Танечка, и все такое прочее. И я вдруг как представил, как только представил в красках…
— С этим все понятно, — безжалостно прервала я патетически-сентиментальные вздохи Адама Егоровича, которые, судя по всему, могли бы продолжаться бесконечно. — Но давайте все же переходить ближе к делу. У меня есть небольшой план. Но, для того чтобы он осуществился, вы должны мне помочь. Готовы?
— Конечно, все что скажете, — с готовностью заявил Адам Егорович. — Слушаю вас очень внимательно.
Но как только я шепотом пояснила, чего именно от него хочу, мой клиент, как козлик, испуганно затряс своей жиденькой бороденкой.
— Нет, погодите, как это? — удивился он. — Я точно не смогу. И вообще… Нет…
— В данном случае я даже не спрашиваю вас — сможете вы или нет, хотите или не очень, — отрезала я как можно строже, зная по опыту, что в некоторых ситуациях миндальничать особенно противопоказано. — Будете сейчас делать все, что я сказала, тем более ваше дело маленькое, основное я беру на себя…
— Вы знаете, наверное, я полный идиот, — вдруг сказал Адам Егорович. — Но я на всякий случай с этой женщиной познакомился, у которой мальчик болеет, взял ее домашний телефон. Вдруг нам это все же пригодится для дела? Точно?
— Возможно, — приободрила я Адама Егоровича. — Вы начинаете действовать правильно, предусмотрительно, и это хорошо. Но теперь вам надо как следует собраться для выполнения следующей задачи. Вы должны представить, к примеру, что вы мой супруг…
— Ой, нет, — сразу замахал обеими руками Адам Егорович. — Это невозможно. Никто не поверит. Ведь я такой старый! А вы вон какая!
В очередной раз мне пришлось убедиться, как сильно Адам Егорович отстал от современной жизни — ведь престарелые новые русские берут себе в жены девочек и помоложе!
— Ну хорошо, хорошо, — продолжала я разговаривать с ним, как с ребенком, заранее запасаясь терпением. — Не хотите, не надо…
— Да я не в том смысле, что не хочу, — снова засуетился Адам Егорович. — Вы не подумайте… Я, наоборот, как бы не против, но просто, что подумают люди…
— Ладно, тогда вы мой папочка, а я дочка — так лучше? — признаться, терпение все же начинало меня медленно, но верно покидать. — Вот деньги. И принесите сейчас сюда, папочка, как можно больше самого вкусного, что только есть в этом кафе, чтобы непременно был заставлен весь стол…
