Я опасалась, как бы на шум голосов из дома не выскочил кто-нибудь из помощников Грымского, но в дверях пока никто не появлялся.
— Убивают! Совсем убивают! Танечка, на помощь! — отчаянно взвыл где-то рядом голос Адама Егоровича, и я, поняв, что медлить нельзя ни минуты, бросилась на зов.
Но Володька меня опередил — еще перескакивая через грядки соседского сада, я услышала его знакомый окрик:
— Милиция! Всем оставаться на своих местах!
Но бедный, разнесчастный Адам Егорович! Вот кто в переделке пострадал больше всех: очки ученого на одном глазу треснули, последние волосы на ученой голове совершенно вздыбились, но самое главное, что на его ноге висел волчий капкан.
Рядом с Адамом Егоровичем стояла крошечная женщина, поставив руки в боки.
— Вот и хорошо, что милиция! — выкрикнула она злорадно. — Таких как раз надо в тюрьму сажать, а лучше сразу расстреливать на месте.
— Володька, пошли кого-нибудь — там в соседнем саду связанный преступник. И надо обыскать дом. Адам Егорович, ну как же вас сюда угораздило? — бросилась я скорее освобождать старика. — Я же сказала — ждите меня пока в машине!
— Но я подумал, что тоже должен спасать Валечку, — сказал Адам Егорович. — Как же я мог сидеть, я вот и пополз потихоньку, ползком, ползком…
— Ага, и как раз к моей клубнике, у меня тут в парнике ранняя растет, — подхватила женщина. — Но я не дурочка, я давно уже везде капканы расставила, чтобы вора изловить…
— Какой же это вор? Это сотрудник… милиции!
— Как сотрудник? А чего он у меня ползал тут?
— Особо важное задание выполнял, а вы помешали. Сейчас мы вас саму арестуем за срыв спецзадания, — разозлилась я не на шутку на маленькую садистку.
— Ах ты, батюшки! — всплеснула женщина своими крошечными руками и сразу принялась освобождать несчастного Адама Егоровича из капкана. — Как же он попался тогда, раз сотрудник? Вон как я его тяпкой по спине-то отходила.
— Понимаете, у меня зрение не того: все зеленое, сливается, вот я и не заметил… — оправдывался Адам Егорович, глядя на меня своими огромными, беззащитными глазами. — Я и не заметил никаких капканов…
— Ты бы еще мины подложила, дура, — рассердился Володька, глядя на израненную ногу моего клиента. — И колючей проволокой под током участок оцепила. Вообще — я имею полное право сейчас тебя арестовать за членовредительство нашего сотрудника.
— А чего он на мой личный участок полез без спроса?
— Какой он твой? — гаркнул Володька так, что женщина сразу заткнулась и только испуганно заморгала глазками. — Он государственный, дура! А мы являемся официальными представителями правопорядка, тебе ясно?
Конечно, с одной стороны, я сердилась на Адама Егоровича, что он в прямом смысле полез не в свой огород, хотя мы точно договорились, что он будет действовать исключительно по моему указанию, а пока я устраиваю вылазку — находиться в машине. Но получалось так, что сейчас Адам Егорович серьезно выручил меня, пусть и ценой своего сильного испуга и израненной ноги. Ведь неизвестно, как бы дальше развернулись события, если бы под воздействием огненных глазок Грымского я потащилась бы в его дом, а там стала выкладывать все начистоту — и про лабораторию, и про теперешнюю засаду.
Лишь благодаря воплям Адама и его злобной обидчицы мне удалось ускользнуть от прожигающего взглядом человека, и это уже было неплохо.
Впрочем, теперь, когда Грымский лежал на траве, как связанный сноп, и растерянно озирался на окруживших его людей, часть из которых была вооружена, он был совершенно не похож на страшного гипнотизера-экстрасенса.
— Где Лепесточкин? — спросила я его, и Грымский вяло кивнул в сторону своего дачного дома.
— В доме еще кто-нибудь есть?
Грымский отрицательно покачал головой.
Признаться, на всякий случай я старалась стоять теперь к нему боком и не больно-то внимательно на него глядеть — хватит уж, насмотрелась!
Вместе с Володькой мы зашли в дом, который изнутри совершенно не был похож на дачу, а скорее на офис какого-то учреждения — в комнате стояли компьютер, шкафы с литературой, письменный стол. Почему-то я была уверена, что в дальней комнате или даже на чердаке увижу связанного измордованного Лепесточкина, и потому несколько удивилась, когда заметила на маленьком диванчике мирно спавшего юношу.
Юноша во сне разрумянился, его курчавые волосы в беспорядке разметались по подушке, и во всем его облике проглядывало прямо-таки ангельское умиротворение.
Я в нерешительности остановилась возле дивана — уж не Лепесточкин ли это и есть? — но меня снова опередил Адам Егорович.
— Валечка! Дорогой друг! — бросился он к дивану, протягивая руки. — Наконец-то! Какое счастье, что ты жив и здоров. Где, где пробирки? Где наши контейнеры?
— Какие контейнеры? — Валечка открыл сонные очи и уставился на моего клиента, словно с трудом его узнавая, но тут же воскликнул: — Адам Егорович! Что с вами? Вы не больны? У вас не очень хороший вид!
— А ты не болен?
— Да нет, это вы больны, я же вижу — вон какие синяки под глазами. Что случилось, Адам Егорович?
— Да нет, мой друг, это ты расскажи сначала, что случилось?
— Да у меня-то ничего, все нормально.
— Как это — ничего? Ты же исчез и украл при этом наши… образцы.
— Кто исчез? Никуда я не исчезал…
Володька тем временем закурил сигарету и глядел на встречу старого и малого с таким видом, как порой разглядывают взрослые сильно нашкодивших детей.
— Танюх, а чего это они, а? — повернулся он в мою сторону. — Что-то я никак не врублюсь, кого мы вообще ищем. Мужика того, бородатого, зачем-то связали. Кто хоть из них — преступник-то? Может, ту бабку хотя бы взять на пропесочку, чтобы капканы не расставляла?
— Понимаешь, я пока тебе не могу всего объяснить, Володенька, — прошептала я на ухо своему товарищу. — Потому что это секретное дело. Я бы даже сказала — сверхсекретное…
Почувствовав, что начала говорить языком Адама Егоровича, я несколько смутилась, но потом все же продолжила:
— Обещаю, что скоро я тебе все расскажу, конечно, если ты обещаешь держать язык за зубами…
— Таня, ты меня обижаешь, — удивленно посмотрел на меня Володька. — Кажется, мы с тобой не первый год…
— Ну да это я так, на всякий случай. А сейчас пусть твои ребята притащат сюда того бородача и позовут из моей машины девушку — я должна быстренько провести допрос в присутствии всех свидетелей. Потом бородача отвезешь в отделение — пока за драку, чтобы да окончания моего дела он побыл в надежном месте. Договорились?
— А, с тобой сроду ничего без бутылки не разберешь, — махнул рукой Володька. — Вот за что я не люблю частных сыщиков, вечно с ними сплошная путаница.
