— Пригласили? — невольно возмутился Альдо. — Записка, которую я получил, содержала вовсе не приглашение, а требование и даже приказ явиться в театр совсем по другому поводу. Но приказной тон не для меня.
Он едва поклонился и уже повернулся, чтобы уйти, но огорченный Корнелиус схватил его за рукав.
— My God! Да что тут происходит? Князь, подождите! Разве не вы, милый мой добрый друг, посоветовали мне обратиться к князю, расхваливая его познания в обасти антиквариата?
— Разумеется, я. Когда мне нужен поставщик, я всегда выбираю лучшего. Хотя, к сожалению, он оказался не на высоте. Сколько еще времени я буду ждать свою химеру?
— Вашу химеру? Не думаю, что у вас есть право владеть ею.
— А право наследования? Вы будете его отрицать? Я происхожу от Чезаре Борджа и его сестры Лукреции. Где вам знать, что мой дальний предок — то самое «дитя Рима», тайну которого не разгадали до сих пор!
— Тайну, кто именно его отец: Чезаре Борджа или папа Александр? Какая разница, если в обоих случаях речь идет об инцесте. Действительно, вам есть чем гордиться.
— Он был воспитан в Риме как принц.
— Да будь он коронован императором, стал бы королем или папой, в моих глазах ему это ничего бы не прибавило. У меня нет намерения терять и дальше мое драгоценное время. Имею честь, мадам!
Морозини отвесил прощальный поклон, но Корнелиус чуть ли не со слезами на глазах вцепился в него.
— Вы же не оставите меня? Нет? Вся моя надежда только на вас! В ваших руках мое счастье.
Альдо сочувственно ему улыбнулся и положил руку на плечо:
— Дорогой мой Корнелиус, поверьте, если бы я был уверен, что способен обеспечить вас счастьем, я бы продолжал поиски вопреки всем обстоятельствам, но давайте посмотрим правде в глаза. Эта женщина не собирается выходить за вас замуж, что бы вы ей ни подарили. Вы можете себе вообразить, что она откажется от огней рампы, от славы и погребет себя в глуши Техаса? Ее красота — ловушка, одна из самых опасных, какие только готовит ад.
— А тебе не кажется, что ты сильно преувеличиваешь? — возмутился Адальбер, слушая разговор со все возрастающим негодованием.
Вмешательство друга рассердило Альдо.
— А тебе не кажется, что ты вмешиваешься в чужой разговор?
— Господа! — подала голос маркиза, стукнув об пол тростью. — Мы здесь достаточно повеселились. Довольно! Проводи нас, Альдо.
— Как вам будет угодно, тетя Амели. Мадам! — Альдо еще раз на прощание кивнул.
Оскорбленная Полина, которая предпочла молчание, чтобы не подливать масла в огонь, вышла вслед за маркизой и Альдо, и они с трудом стали прокладывать себе дорогу в толпе поклонников, запрудивших коридор. Наконец добрались и до Мари-Анжелин, которая по-прежнему восседала на табурете пожарника.
— Ну что? — спросила она. — Вы довольны?
— Очарованы, — насмешливо отозвалась маркиза. — Удивительная женщина! Жаль только, что дурно воспитана.
— Неужели поссорились? — удивилась План-Крепен, пристально вглядываясь в их сумрачные лица.
— Трудно назвать это ссорой, — вздохнула Полина. — Певица в одно мгновение превратилась в гарпию, и Альдо воздал ей по заслугам, не допустив при этом ни малейшей некорректности.
— А где же Адальбер?
— Боюсь, что у него появились проблемы, — покачал головой Альдо. — Точнее, у меня. Адальбер перешел в стан врага вместе с обозом и знаменами.
— Господи! Да неужели вы поссорились… из-за этой женщины? — не поверила Мари-Анжелин.
— Боюсь, что именно так. В этот вечер Адальбер стал жертвой своей очередной безумной влюбленности, опустошительные последствия которых мы уже не раз наблюдали. Вы, надеюсь, не будете плакать? — забеспокоился Альдо, ласково погладив по щеке Мари-Анжелин.
— У страха глаза велики, — улыбнулась Полина, — я думаю, бояться не стоит. Адальбер скоро опомнится. Он же пришел в себя после своей любви к Алисе Астор. Сначала рассыпался в прах, потом восстал из пепла.
— Не забудем и его недавней романтической любви к мертвой принцессе, — напомнила тетушка Амели. — Идемте, друзья мои. И поскольку мы провожаем Полину в «Риц», ты, Альдо, угостишь нас легким ужином.
— С удовольствием, каким только захотите. Идемте!
Они направились к выходу, где еще, не торопясь, расходилась публика.
— А куда исчез ваш обожатель? — неожиданно спросила План-Крепен Полину.
Та пожала плечами.
— Не знаю и знать не хочу. Но думаю, что нам нужно как можно скорее уйти отсюда.
Несмотря на отсутствие Адальбера, ужин с шампанским, плоскими устрицами, паштетом из гусиной печенки и лесными грибами прошел очень приятно. Альдо еще решительнее настроился на завтрашний отъезд и даже с помощью служащего «Рица» заказал себе место в спальном вагоне. И, только коснувшись губами руки Полины, ощутил сожаление.
— Сообщите мне, если будут новости у вашей Хэлен… Или если надумаете вернуться в Нью-Йорк.
Он почувствовал, как дрогнули тонкие пальцы, которые он держал.
— Думаю, что я уеду очень скоро. Счастливого вам пути, Альдо!..
Глава 8
Полина совершает безумство…
На следующее утро, часов около одиннадцати, Адальбер открыл дверь, собираясь выйти из дома, и столкнулся у порога с Альдо, который уже поднял руку, чтобы позвонить.
— Что это ты тут делаешь? — насупившись, спросил хозяин.
— Можно мне войти? — вкрадчиво осведомился гость.
— Нет времени! Опаздываю!
— Ничего, наверстаешь. Никогда не находил приятными беседы на входном коврике.
— Мне не о чем с тобой беседовать.
— А мне есть! Пойдем-ка, дорогой. — И Альдо властным движением взял друга за плечо, а тот невольно постарался освободиться от крепкого объятия друга.
Очень скоро они оба оказались в рабочем кабинете египтолога, куда Альдо привел хозяина и даже усадил его в любимое кресло, снова слегка нажав на плечи.
— Я не понимаю, что тебе от меня нужно?
— Хочу расставить все точки над «i». Во-первых, ты должен зайти к тете Амели и извиниться за тот спектакль, который устоил вчера. Попросить прощения у тети и у План-Крепен. Бедняжка вчера чуть не плакала от огорчения!
— Ну ты и наглец! Перевернуть все с ног на голову! Кто вчера вел себя с великой артисткой как последний хам? Да перед ней только на коленях можно стоять!
— Не привык стоять на коленях перед обидчиками! Твоя новая богиня всячески старалась меня оскорбить и унизить. Даже Корнелиус, который перед ней тает не меньше твоего, это понял.
— Он что, сам тебе об этом сказал?
