Альдо показалось, что Лиза на другом конце провода вздохнула с облегчением, и услышал ее веселый хрустальный смех.
— Очень рада. Но тебе, я думаю, нужно заняться своим здоровьем, милый!
— Ты что, считаешь, что я выхожу в тираж? Рановато, моя дорогая!
— Не преувеличивай, пожалуйста! А если говорить серьезно, тебе давно пора перестать бегать со всех ног за каждым ювелирным изделием с кровавой историей, которым тебя поманили. Кстати, что ты решил с техасцем?
— Уишбоуном? Он теперь составил дуэт с Адальбером, и они дуэтом славят примадонну бельканто. Надеюсь, до дуэли дело не дойдет.
В телефоне что-то затрещало, как будто предупреждая, что связь может вот-вот прерваться. Альдо заторопился:
— Сейчас нас прервут. Если ты не хочешь, чтобы я приезжал, скажи, когда приедешь сама?
— Через несколько дней. Хочу быть уверенной, что с папой все в порядке и тревога была ложной. В любом случае еще позвоню. Спи крепко, сердце мое!
Лиза повесила трубку.
— Похоже, что все не так трагично? — осведомился Ги, закрывая расписание поездов, которое уже успел принести.
— Да, опасность миновала, бояться больше нечего, — весело подхватил Альдо. — И раз я вновь ненадолго холостяк, мы с вами отправимся к Монтини и съедим по парочке лангустов!
— Но вы же не враг себе, Альдо! Только что у вас были проблемы с желудком, если я правильно вас понял, и вы тут же…
— Пустяки, мой друг! Небо снова стало синим, мы с вами пойдем и чокнемся за здоровье Мориса Кледермана, моего замечательного тестя!
Альдо вдруг почувствовал себя необыкновенно счастливым. Наверное, потому, что пушечное ядро пронеслось мимо, обдав его только ветром. И укладываясь в одиночестве вечером в супружескую постель, он поклялся себе, что больше никакая сирена — даже такая влекущая, как Полина Белмон, — никогда больше не займет места Лизы.
Правда, у него был соблазн анонимно позвонить в отель «Риц» и узнать, благополучно ли она вернулась, но потом он отказался от своего намерения. Его голос могли узнать, а с какой стати Альдо Морозини мог быть в курсе перемещений красавицы американки? А поскольку никаких оснований думать, что с Полиной что-то случилось, не было, самым лучшим было приняться за работу.
И Альдо принялся показывать своему старому учителю покупки, которые он сделал на аукционе в Париже. Они оба без памяти любили держать в руках украшения, обладающие долгой историей, и любоваться ими. Ги Бюто глаз не мог оторвать от ожерелья из крупных рубинов, двух изумрудов и прекрасной грушевидной жемчужины. Соединялись рубины золотыми перемычками, каждая из которых была украшена маленькой жемчужинкой.
— Вы всерьез думаете, что это то самое ожерелье, которое Франциск I подарил Элеоноре Австрийской в день их свадьбы?
— А какие у вас могут быть сомнения? Французская работа. Ожерелье до сих пор находилось бы среди королевских сокровищ, если бы не кража из Гард-Мебль
[13]
.
— У меня такое впечатление, что ожерелье реставрировали, посмотрите, камни вынимали и потом вставили вновь.
— Почему бы и нет? Такое вполне могло быть. Надо будет хорошенько проверить это, прежде чем я буду звонить барону Элленштейну. Но барона в первую очередь интересуют именно камни, так что проблем у нас не возникнет. А что касается застежки с солнечными конями, то там есть имя мастера, который ее сделал.
— Бенвенуто Челлини. Я правильно угадал?
— Именно так! Согласитесь, настоящее чудо! Но досталась она мне нелегко. Гульбенкян
[14]
хотел заполучить ее любой ценой.
— Вы хотите сказать, что она стоила вам бешеных денег?
— Да, но я ни о чем не жалею. Она этих денег стоит.
— Означает ли это, что вы намерены ее сохранить для себя?
— Пока не знаю, еще подумаю. Если вдруг представится возможность получить неплохую прибыль… А Гульбенкян был просто вне себя!
— Почему же он перестал торговаться?
— Кто же знает! Одно неоспоримо: сейчас она здесь.
Занявшись любимым делом, вновь оказавшись среди драгоценных произведений искусства, Альдо обрел твердую почву под ногами и уже не так болезненно переживал свой разрыв с Адальбером. Он старался просто о нем не думать. Точно так же, как всеми силами старался стереть из памяти ночь, проведенную с Полиной. Вполне возможно, Полина в самом скором времени уедет к себе в Нью-Йорк, а если все же и задержится в Париже, то у Альдо нет пока никаких дел, которые бы вынуждали его туда ехать. Лиза скоро вернется, и жизнь войдет в привычную колею. А что касается Уишбоуна, то если доведется снова с ним встретиться, Альдо примет его по-дружески, потому что добросердечие и простодушие техасца другого не заслуживают, но приложит все силы и энергию, чтобы отговорить его от поисков химеры. А если он захочет сделать копию? Что ж, пусть делает, но только ни за что на свете пусть не гонится за оригиналом!
Через несколько дней после гипертонического криза, который едва не привел к печальному финалу, Мориц Кледерман позвонил своему зятю. Уверив того, что здоровье его в порядке и он вернулся к нормальной жизни, а значит, в самом скором времени вернет ему жену и чудесных наследников, банкир спросил:
— Альдо, вы действительно заняты поисками знаменитой химеры Борджа, как сказала мне Лиза?
— Нет, я не стал ими заниматься. Сказать по чести, эта химера никогда мне особенно не нравилась…
— Из-за своего происхождения? Вам не по вкусу злокозненный Чезаре?
— А кому он по вкусу?
— Не мне, уж точно. И если я вправе давать советы, то мой таков: бегите от химеры как от чумы!
— Почему?
— Эта драгоценность приносит несчастье. Вам покажется странным, что говорю это я, который не так давно с полным безразличием выслушивал ваши эзотерические и оккультные предупреждения.
— Да нет, это не так, Мориц, — ответил Альдо с неожиданной мягкостью. — После того…
— Как мы пережили ужасную драму, за которую я не перестаю себя упрекать! Если бы я вас послушался, я избавил бы нас всех от рубина Безумной королевы
[15]
, и горе не терзало бы меня. Но именно поэтому я надеюсь, что вы теперь меня услышите, меня, Фому неверующего, сверхинтеллектуала, когда я умоляю вас: не только не разыскивайте эту драгоценность, но и не приближайтесь к этой химере! Она смертельно опасна!
— Почему вы в этом так уверены?
