— Она хочет, чтобы я приехал в Париж как можно быстрее. Кроме этого, она не сказала ничего. Обо всем остальном вы знаете столько же, сколько и я. Если Пизани на месте, пошлите его, пусть возьмет билет в спальный вагон на сегодняшний вечер. А мне теперь нужен кофе, литр или два, потому что я должен как следует подумать.
— Вы должны этой ночью еще и выспаться, — с нажимом произнес Ги. — Если вы дернете стоп-кран и выйдете в Дижоне, вам вряд ли удастся что-нибудь уладить. Кофе вам, конечно, принесут, но в умеренных количествах.
Вскоре появился Захария, катя перед собой столик с большим пузатым кофейником и корзинкой с грудой тостов и круассанов, которые попросил принести Альдо. Можно было подумать, что он не ел три дня. Он, конечно же, ел, но после статьи в газете и звонка тети Амели почувствовал, что сил ему понадобится немало. Новости не сулили ничего хорошего. Альдо старался не думать сейчас о Полине. Отодвигал мысли о ней на потом. В первую очередь он должен подумать о жене. Наверное, ему повезло, что сейчас ее нет с ним рядом. Но это всего лишь короткая отсрочка. А потом? Что потом? Какое письмо он должен ей написать? И что написать ей в этом письме? Старательно подогнать ложь ко лжи, которую Лиза в самом скором времени все равно распознает? Значит, написать правду? Но писать правду страшно и опасно! Даже полуправду… И что же делать?
Отодвинув чашку, Альдо закурил сигарету и повернулся к Ги, который опять взялся за газету и внимательно перечитывал статью, надеясь увидеть что-то важное между строк.
— Мне думается, лучше предупредить Лизу по телефону. Она придет в ярость, когда, приехав, узнает от вас, что я был вынужден снова уехать в Париж. К тому же, вполне возможно, она решит побыть еще несколько дней с отцом…
— Вы хотите предоставить ей возможность самой разобраться со слухами и сплетнями и сделать соответствующий вывод? Я не уверен, что это пойдет всем на пользу. Доверьтесь мне, Альдо, я знаю, чем ее успокоить. Полуправдой. К тому же, если вас вызвала к себе ваша тетя, я уверен, что Лизе не придет в голову вмешиваться в ваши семейные дела и ссориться с вами. Тем более вы оставите ей письмецо. Ласковое, теплое, которое развеет все сомнения.
— Да, конечно. Но какой черт меня дернул помогать Уишбоуну разыскивать эту проклятую химеру?! — расстроился вдруг Альдо.
— Не ломайте попусту голову. Осмелюсь вам напомнить, что в любом случае вы должны были приехать в Париж на распродажу коллекции ван Тильдена. С Уишбоуном или без него, вы все равно встретились бы с господином Белмоном и, даю голову на отсечение, тут же оседлали бы свою боевую лошадку и поспешили ему на помощь. Так или нет?
— Говорит как пишет! Но главное, что вы, как всегда, правы!
Вновь уезжая тем же вечером на экспрессе в Париж, Альдо не без горечи отметил злую иронию судьбы. У него снова было купе номер семь, откуда вела дверь в купе номер восемь…
— Кто едет в соседнем купе? — поинтересовался он у проводника.
— Старый военный, генерал Тревизани. Днем ворчит, ночью храпит, но человек безобидный, — ответил тот, успокаивая Альдо улыбкой. — Уверен, что спать он вам не помешает.
Полная противоположность прошлому путешествию. Оно и к лучшему.
Он бы не вынес присутствия там чужой женщины. А генерал? Пусть хоть на трубе играет!
Альдо никогда не питал склонности к каким бы то ни было наркотическим средствам, но на этот раз запасся снотворным у своего аптекаря Грациани.
— Мне необходимо приехать в Париж со свежей головой, — объяснил он. — Дай что-нибудь легкое, чтобы я не был как ватный.
— У меня как раз есть то, что нужно, однако этим средством ни в коем случае нельзя злоупотреблять. Нужно принять одну таблетку, запив стаканом воды, перед тем как лечь спать. И только в том случае, когда в этом действительно есть серьезная необходимость. Если пользоваться часто, быстро привыкнешь.
— Не волнуйся за меня!
В вагоне-ресторане вместо ужина Альдо снова взял чашку кофе и поспешил обратно в купе, где проводник уже расстелил ему постель. Умывшись и почистив зубы, но даже не выкурив сигареты перед сном, он проглотил таблетку и улегся на белоснежные простыни. Чего он всерьез боялся, так это ночи. Она напоминала ему другую, ту, что случилась совсем недавно, ту, что он провел в объятиях Полины, которая занимала теперь все его мысли. Да и как могло быть иначе после того, как он узнал о ее исчезновении? Когда она исчезла? Каким образом? Где она теперь? В последний раз он видел ее на вокзале в Бриге. Трудно предположить, что кто-то ждал ее именно там, потому что билет у нее был до Милана. И где она в этот час? Если только жива?.. И с чего вдруг тетушка Амели вызывает его с такой поспешностью? От этих неотвязных мыслей, непереносимых в ночной тьме, и хотел избавиться Альдо. И избавился. Все исчезло, растворилось — Альдо камнем упал в бездну сна.
Разбудил его таможенник на франко-швейцарской границе, громко постучавший в дверь. Альдо соскочил с постели в пижаме, но голова при этом была совершенно свежая, словно он проснулся уже час назад. Мысленно он поблагодарил Грациани, снотворное в самом деле было выше всяческих похвал! А судя по тому, что его ожидало в Париже, ему наверняка придется прибегнуть к нему снова. А еще Альдо знал, что, стоит ему оказаться лицом к лицу с опасностью, в нем непременно проснется боевой дух, и он на это очень рассчитывал.
Альдо вышел из поезда на Лионском вокзале, взял такси и доехал до улицы Альфреда де Виньи с приятным чувством, что возвращается к себе домой. Ему здесь было почти так же хорошо, как в Венеции, которую он и Лиза покидали достаточно часто. У дверей в особняк Альдо встретил невозмутимый Сиприен и улыбнулся ему так, словно никакие бури не грозили этому дому.
— Надеюсь, что путешествие князя Морозини было удачным.
— Очень удачным, Сиприен, спасибо. Госпожа маркиза…
— В зимнем саду, как всегда.
«Как всегда», до чего приятно это слышать!
— А мадемуазель Мари-Анжелин? — спросил Альдо, удивившись, что она, как обычно взволнованная, не выбежала ему навстречу.
— Она в церкви! Пожелала непременно быть на церемонии поклонения Святым Дарам.
Альдо вздохнул: неожиданная жажда дополнительных молитв у План-Крепен внушала тревогу… Но не стоило заставлять ждать тетю Амели!
Минуту спустя он уже обнимал ее, почувствовав, что ему стало немного легче. Маркиза де Соммьер встретила его своей обычной теплой улыбкой и крепко поцеловала. Возле нее стояла бутылка шампанского и хрустальные бокалы-флюте. Альдо сел.
— Вот теперь вы мне все расскажете! Что случилось и почему вы меня так срочно вызвали?
— Вызвала, чтобы ты ответил на несколько вопросов. Сначала моих, разумеется, а потом комиссара Ланглуа, который задаст тебе их в самом непродолжительном времени.
— Ланглуа? Он будет задавать мне вопросы здесь?
— Избавляя тебя от необходимости отвечать на них на набережной Орфевр. Комиссар наш друг, ты ведь знаешь.
