— Слушаюсь, княгиня, — подчеркнуто вежливо сказал равви и протянул Элизе деревянный ящик. — Я хочу, чтобы наша гостья сама достала мое творение.
— Нет!!! — тонким голоском закричала испуганная Тетка. — А вдруг Голлем опасен?
— Милая Тетка, — сказал равви, — он уже триста лет молчит. — Как я не старался, он все молчит и молчит. Наверное, обиделся. — А ты, — обратился равви к Элизе, — лучше поставь ящик на стол и вытащи его.
Элиза порывисто выхватила из рук Лева ящик и подошла к длинному столу. Поставив ящик на стол, она открыла крышку и осторожно вытащила оттуда… Нет, не седьмое чудо света, а обыкновенную коричневую куклу с большой головой и длинными руками и ногами, больше похожую на инопланетянина, чем на свирепого Голема. Размером он был сантиметров 60 не больше и производил жалкое впечатление: неестественно длинные конечности безжизненно болтались, глаза были закрыты, а большая голова все время падала набок как у новорожденного. Весь вид этого несчастного создания вызывал у Элизы жалость. Либуше, Тетка и Кази хоть и были жрицами и феями, но женское любопытство взяло верх, и они как три цветных метеора подбежали к столу и с любопытством стали рассматривать легендарную куклу. Но помня страшные истории про Голема, они не решались прикоснуться к человечку. Только наша смелая путешественница Элиза не боялась ничего, а тем более больших игрушек. В детстве она обожала своих кукол, плюшевых медвежат, гномиков, колдунчиков и до сих пор держала их у себя дома, считая, что в них живет хоть и примитивная, но живая душа. И потом относительно Голема у Элизы были кое-какие догадки, которые ей очень хотелось проверить. Она взяла на руки человечка и стала качать его как младенца.
— Равви, а веди он сделан не из глины, — сказала Элиза. — Тебе удалось найти какой-то другой материал, алхимик.
Равви Лева впервые смутился и ничего не ответил.
Элиза еще раз внимательно посмотрела на Голема и сказала:
— Я вижу, что некоторые части тельца Голема прозрачны и обнажают контуры проводков. Признайся, равви, ты получил электричество? — напрямик спросила Элиза.
— И да, и нет, — уклончиво ответил Лева.
— Мои догадки оправдались, — сказала Элиза. Ты просто создал робота, на три века опередив науку. А хотите, он откроет глаза, — обратилась она к присутствующим.
— Нет! — испуганно вскрикнула Тетка.
— Нет! — вторила ей Кази.
— Эй вы, тихо! — приказала Либуше. — Пусть попробует. Все равно у нее ничего не получится.
— Сейчас, — сказала Элиза и начала возиться с человечком. — А что у него написано на лбу? — спросила девушка.
— «Мет», что в переводе означает «смерть», — ответил равви. — Но если впереди поставить «э», то получится «эмет» — истина.
— Хорошо. Тогда дайте мне вон то перо, — сказала Элиза показывая на лежащее на столе гусиное перо.
Равви Лева послушно взял со стола перо и протянул его Элизе, которая аккуратно начертала на коричневом лбу Голема букву «э».
— Может, мы вас подождем на улице? — предложила Тетка.
— Нет, — грозно приказала Либуше. — Все остаются здесь.
В это время, к удивлению всей компании, Элиза положила Голема на пол, а сама стала копаться в своей коричневой сумке, пока не достала оттуда какие-то цветные проводки и аккумулятор, которые она всегда брала с собой для своего карманного фонарика. Потом она села на корточки и начала колдовать над Големом, подсоединяя к его коричневому тельцу источники питания. Неожиданно человечек открыл глаза.
— Смотрите, он открыл глаза, — сказала Элиза.
Равви Лева, Либуше, Тетка и Кази подбежали к Элизе и увидели, что этот несчастный, замученный человечек открыл свои кукольные светло-голубые глазки.
— Как тебя зовут? — спросила Элиза.
— Голем, — скрипучим слабым голоском ответил человечек.
— А я — Элиза. Скажи, в тебе живут мысли?
— Конечно, — но я не могу шевелиться. Мне снятся сны, и я знаю почти все, что происходит на свете. Вас ждут тяжелые времена, — сочувственно вздохнул Голем.
— Ты прямо как компьютер, — пошутила Элиза. — Я хочу подарить тебе свой голубой пуховый свитер, — сказал Элиза, а то в наш век неприлично быть неодетым. — И Элиза достала из сумки голубой пуховый свитер, одела его на Голема, который сразу преобразился и приобрел цивилизованный вид.
— Спасибо, Элиза, я никогда не забуду этого, — сказал человечек слабеющим голоском потому что энергия аккумулятора была на исходе. В его тельце оставалась лишь слабо изученная энергия нейтрино и торсионных полей, которая питала сны этого человечка.
— Покачать тебя перед сном? — спросила Элиза.
— Да, — ответил Голлем, — и я опять усну и буду видеть сны.
Элиза осторожно взяла принаряженного Голема на руки и стала качать его как младенца, напевая бабушкину колыбельную. Человечек блаженно закрыл свои светлые голубые глазки и погрузился в сладкие грезы.
— Вот и все, — сказал Элиза. — Оказывается, нам под силу оживить Голема.
— Элиза, — строго сказал равви, беря из ее рук Голема и осторожно кладя его обратно в ящик, — никто не должен знать о том, что здесь произошло. Легенды должны оставаться легендами, и никто не вправе опережать время. А что касается Голема, то вы знаете о нем далеко не все. — И равви Лева стер своим крючковатым смуглым пальцем букву «э» на лбу у Голема.
— Я обещаю тебе, равви, что сохраню легенду, — сказала Элиза, глядя своими синими глазами на Лева.
— Я верю тебе, чистая душа, — ответил равви и пожал руку Элизе.
«Боже! У него теплые руки», — подумала Элиза. «Значит он живой».
— Да, я живой, — усмехнулся равви. — Пойдем, ты проводишь меня до моей могилы.
— Хорошо, равви, — бесстрашно ответила Элиза.
— Сам дойдет! Не мальчик! — вспылила Либуше. — У нас совсем нет времени, Элиза.
— Нет, — тихо, но твердо сказала девушка. — Я должна проводить Лева.
— Ну ладно, — уже в который раз смягчилась княгиня. — Все-таки ты — наша бесценная и желанная гостья.
И странная компания опять отправилась на старое еврейское кладбище, чтобы распрощаться с равви Левом. И опять они плутали среди многочисленных серых надгробий, за каждым из которых скрывалась своя грустная история жизни и смерти. Остановившись у все той же покосившейся вертикальной могильной плиты, равви Лева сказал:
— Все. Мне пора. Прощай, Элиза. Спасибо тебе. И помни, что счастье ждет тебя, — и равви исчез за плитой.
— Вот и все, — грустно сказала Элиза. — Так кончается наша жизнь на земле.
— Нет, это далеко не так, — возразила ей Либуше. — Каждый из нас проходит свой путь, начертанный Богом и выбранный им самим.
— Мой прадедушка был замучен в Аушвитце, — скорбно сказала Элиза, — и я не знаю, где его могила.
