Прибытие было для многих радостью. Группа, оглядываясь по сторонам, заметила впереди на стене пропускного пункта вывеску пансионата «Лагуна». Автобус, совершив высадку пассажиров, развернувшись, уехал назад. Все молча с недоумением глядя поверх головы соседа, втискивались в дверь проходной. За нею их встречал директор, приветствуя гостей.
Перед глазами царила разруха, пахло наследием тех времен, что канули в летопись. Это всех напрягало и пугало. Поднявшийся ветер, выбил из рук испуганного руководителя группы сопроводительные документы. С трудом до нас дошло, что здесь комфорта не ожидается, заброшенная некогда база, теперь пансионат, для этого не предрасположен.
Все были возмущены, ведь придется провести некоторое время здесь без цивилизации, что всех так некогда привлекала. Особенно нападал с сарказмом, проявляя характерные черты начальника, крепыш со своей пассией, Макс Шаповалов, директор СТО, что решил себе позволить шипеть в адрес менеджера, Инночки, утверждая, что это со стороны организаторов — очковтирательство, афера, мартинговый прием.
Инночка была вынуждена брать всю ответственность на себя, как руководитель группы. Гостеприимный директор пансионата, как никогда довольный наплывом посетителей, старался с радушием разместить всех, пытаясь наладить быт, которого нет — насос поломан, нет питьевой воды, нехватка еды, да и примитивная культурная программа на берегу рядом с беседками, что ставили, еще при «Царе Горохе». Единственное развлечение дикий пляж. Но на дворе осень…
…Все после расположения в номерах, ринулись в столовую, там каждый дал волю эмоциям, возмущения лились, как из рога изобилия, все было не так, не эдак, акцентировали внимание на Максе, что горланил громче всех, этим привлекая, как к себе, так и своей путнице. Та, как моргучая кукла, всем мило улыбалась. Это вывело из себя, ее «Максика».
Тот, срываясь, кидался, чуть, ли не в драку, из-за своей женщины, в том числе и на нее, ревную ко всем присутствующим мужчинам. Светка с ним вступила в перепалку, перекрикивая и горланя, давая всем установку, как им всем здесь жить в отведенное время в комфорте и взаимопонимании. Но так массовиком — затейником в их глазах и не стала. Все пялились на девицу, что была неразлучна с Максом.
— Не иначе, как «Свистушку». Это по словам дамы, Аллы Аркадьевны что неотступно сопровождала Венедикта, то и дело подкармливая того со своей тарелки, тот не сопротивлялся, так как только вышел из похмелья, на все смотрел не понимая, подмигивая Светке, толкая в бок Аллу Аркадьевну, вставляя свой сарказм, — Бабенка — лихая, «белую лошадь» бы…
На что, та зло, сверкая, шипела, — Без лошадей обойдетесь, Сударь! Венедикт, отмахиваясь, отворачиваясь в сторону, чтобы не дышать перегаром, шептал, — Так, это, я к слову. Пить я больше не хочу. Больно, уж, бабенка живая! Алла Аркадьевна, закатив глаза, возмущаясь, констатировала, — Хамка!.. После столовой, все решили размяться, погулять по территории пансионата. Делясь на кучки, обсуждая всех, кто не с ними. Вся эта канитель, так меня напрягла, что сильно разболелась голова, отойдя от других, пошла, гулять в направлении пляжа.
Падающая листва шуршала, приводя в чувства мою нервную систему, хотелось думать о приятном.
Мне, же хотелось думать только о Льве, задавая самой себе вопрос: где он сейчас? Он был таким загадочным. Во многом импозантен. К слову — хорошо сложен, дурманяще пахнущий. Я чувствовала его запах рядом с собой. Ко мне подошла Светка, за ней привязался за компанию Венедикт, что еле — еле смылся от назойливой Аллы Аркадьевны, та явно положила на него глаз, решив прибрать к своим рукам, ещё тёпленьким. Они шли, болтая о своем, иногда спрашивая меня о чем-то, но если честно, то я их не слышала, думая о своем. Думала о нем. Я, споткнувшись, ойкнув, подняла глаза и окаменела на месте.
Он, Лев шел мне навстречу, словно поджидал момента, подойти.
Я боялась, что сейчас Светка, заметив его, переключится на него, начнет клеиться, как правило, она не пропускала мимо себя не одного мужика. Мы шли в направлении пляжа. Лев, словно вышел из воды, окутанный дымкой тумана и подходил к нам в образе «Ангела».
Светка, не видя его, щебетала с Венедиктом о мужчинах. Это ее больная тема.
Лев, завидя нас издалека, не преминул подойти.
Он столкнулся с нами лоб в лоб, перегородив дорогу к морю. Светка с Венедиктом прошли буквально рядом с ним, споткнувшись обо что-то, та вскрикнула, — Черт, могли бы пустые бутылки убрать с пляжа. Возмущенно вскинула бровь, резко сказала, — Им, еще кто-то и деньги платит за сервис! Это нам хорошо: На халяву! Осторожно предостерегая Венедикта: Левее! Берите левее, не дай Бог упадете! С трогательной заботой придерживая того под локоть. Со стороны это выглядело смешно. Смотря на них, я и Лев засмеялись.
Глядя на Светку во все глаза, Венедикт, обнадеживающе вздохнул, восхищаясь, — Ах, какая женщина!
Тем временем Лев присоединился ко мне, идя, молча, рядом.
Светка, не замечая его, продолжала тараторить о своих вздыхателях. Я безотрывно смотрела на Льва, тот тоже не сводил с меня глаз. Так мы погуляли по пляжу, пока не стало темнеть.
Начали прощаться. Светка тащила меня в сторону пансионата.
Я оглядывалась назад в сторону Льва, как — то замявшись, тихо произнесла, — Свет, кажется, мобильный потеряла, пойду, поищу, вы идите с Венедиктом!
Светка искоса глядя на Венедикта, выпалила, — Да, ладно! Нет проблем! Иди, поищи, пока не так темно, все-таки денег стоит.
Она подумала, что Венедикт приударит за ней, поэтому так быстро развернулась и пошла одна, тот поплелся за ней, вдогонку говоря, — Светик, Вы мне, еще чего-то не до рассказали!.. Та, стукнув себя по лбу, озадаченно произнесла, — Да?! Тот, кивнув, взяв под руку, прошептал, — Да, Светик! Нам о многом с Вами надо поговорить и без свидетелей.
Как только, они разошлись, Лев произнес, — Слава Богу! Ушли! У нее рот не закрывается. Это твоя подруга? Я кивнула. Он, с сожаление глядя на меня, констатировал, — Тяжелая артиллерия! Как ты ее выдерживаешь? Я тихо произнесла, — Легко! Она моя лучшая подруга детства! Ее не бывает мало! Если раньше она заходила к нам домой в гости, — То все, советские тараканы, со всего подъезда сбегались на ее смех. Смеяться она умеет и смачно. Моя мать ее терпела, хотя это не в ее правилах, так как та всегда с ней находила язык. Я, же с ней была в расстоянии вытянутой руки: Отцы и дети! Лев, теребя рукой волосы, как-то озадачено посмотрел на меня, прошептав, — Бывает.
Я шла медленно, стараясь понять, что он от меня хочет? Вдали виднелись корпуса.
Боясь, что вот-вот наше свидание закончится, с беспокойством и волнением вскинула на него, скорее, вопросительный взгляд. Наверно, я ждала продолжения в этой мизансцене. И оно наступило.
Он, взяв меня в свои крепкие объятия, сказал, — Не уходи, побудь со мной! На что, я опять вопросительно вскинула глаза, и уже, немного придя в себя, с кокетством произнесла, — А, что будет? Он, приподнимая мой подбородок, с томным взглядом глядя мне в глаза, прошептал, — Любовь! По телу пробежали мурашки, ведь именно этого я и хотела, но потупив взгляд, переспросила, — Ты знаешь, что это такое? Он в напряжении, заверил, — Да, ты меня не бойся! Не укушу и не обижу. Я тихо прошептала ему на ухо, — Я не из трусих! Тем более, если меня ждет любовь! Хотелось бы узнать: Что это такое? Стукнув его в грудь, добавила, — Не надо так напрягаться! И мило, загадочно, с искрой в глазах, улыбнулась. В его глазах зажглись огоньки — интереса. Я заинтриговала его, он заинтересовал меня, как женщину. Он это понял, читая мой взгляд. Оценивающий, любопытный. Он тихо спросил, — Можно, я тебя поцелую? Тихо вздохнув, я закрыла глаза в знак согласия.
