Я, оторопев, остановилась, боясь идти с ним дальше. Робби не придавая этому значения, дернул меня за руку, продолжая, — Ты должна, быть горда, что будешь жить на НОВОЙ ЗЕМЛЕ, где все, кто с нами, только выигрывают.
Ты никогда не состаришься и будешь избавлена от страха перед этим, и память не будет тяготеть, довлея на мозжечок — датами, событиями и тревогами обо всём и обо всех. У нас каждый живет во имя своей жизни.
Там, где мы, нет следов вашей цивилизации, той, что начиная с конца двадцатого века, уничтожает себя, взламывая систему Земля, разрушая ее структуру и саму программу «ЧЕЛОВЕК», занося вирус зла, что размагничивает матрицу, делая ее не эффективной перед условиями жизни, что ставят нам свыше. Вы предаете себя и себе подобных взамен на бутафорию, играя в ценность бумаг, золота и алмазов, в то, что уничтожается огнем. Мы, же расчет ведем изумрудами, это вечно. Идущий за нами Боб, тяжело вздохнув, констатировал, — Это то, что стоит дорогого, ради чего мы с ним здесь.
Я была растерянна, ничего не понимала, мне казалось, что попала в руки маньяков, сбежавших из Психиатрической Клиники, по крайней мере, эти двое были похожи, именно на таковых, а с психами надо быть тише воды, ниже травы, чтобы не вызвать вспышку агрессии.
Про себя отметила, что это так, и что, если я буду вести себя нормально, то они не тронут, «поиграют» в плохих «дядей» и отпустят, и что бред о другой планете, только бред сумасшедших людей. Ведь сейчас на календаре 2013 год.
Робби говорил, о взрыве в 2033 г. Этого не может быть, а если и может, то только в воспаленном мозгу психа. От этой мысли, как-то немного стало легче.
Но когда мы, наконец-то, подошли к озеру и из-за кустов выросли, еще трое, точь в точь таких, же, как Боб и Робби, я не на шутку перепугалась. Они настолько отличались от живущих людей в этом городе. Их клокочущая речь пугала, была, сравни речи чревовещателя.
Группа людей зло смотрела на нас, с укором спрашивая, — Вы, что про нас совсем забыли? С утра во рту не было ни крошки. Один выкрикнул, — Боб, жратву принесли? Боб, недовольно посмотрев на того, зло, сверкая в его сторону глазами, стал что-то говорить себе под нос, явно ругательство. Резко сорвав с плеча рюкзак, бросил тому в ноги, с сарказмом сказал, — Тебе бы всё пожрать! Жрите, Господа! Повернувшись ко мне, с издевкой спросил, — Так кажется, Вы, ведь обращаетесь друг к другу — Господа?! Схватив рюкзак, мужчина начал потрошить содержимое, довольно лыбясь, к нему тут, же подбежали остальные. Я стояла, как вкопанная, боясь пошелохнуться. Меня пробил холодный пот, это почувствовал Робби, держащий меня за руку, он брезгливо отпустил ее. Боб заметив, тут, же схватил меня за руку, начал крутить вокруг пальца поднятой руки, хвастаясь, — Трофей! Какой — не какой! Лопата изумрудов на крайний случай есть, так что, уже лучше, чем вообще ничего. Все, зло глядя на Боба и Робби, уничтожали еду. Боб между делом, сетуя на неизвестный город, не преминул сказать, — Слабо здесь с молодежью, да и беременных не заметили, по большому счету здесь мелькали одни мужики. Один выкрикнул, — Целый день ходили по городу и не могли, хотя бы несколько девок притащить с собой, не говоря, уже о детях. Зло, — Чем Вы там вообще занимались? Может с этой по очереди время проводили, а?! Как она на вкус — мерзость или вкусная?! Размазав по лицу грязной от мяса ладонью, искоса с прищуром посмотрев на каждого из них, недвусмысленно хмыкая, прошипел, — Тварь! Те безмолвствовали. Отщепенец подошел ко мне, начал щупать, лапая по округлым местам, со стороны остальные глядя на нас, реготали.
Я, сжавшись, заплакала, прикусывая губу от страха и унижения. Робби подошел ко мне, рванул за руку на себя и стал удаляться со мной, как со своим трофеем вглубь бухты.
Отщепенец глядя на всех, вслух признался, — Не нравится мне этот городишка! Слишком, уж новый! Может военная база?! Боб, стрельнув глазами на Робби и меня, сказал, — Под утро снимаемся! Мне тоже здесь не нравится!
* * *
Ночь предопределила ночлег. Я и Робби, углубившись в бухту, расположились за грудой глыб, что напоминали собой остатки, быть — может, той цивилизации, из которой вышел и он, Робби, что лежал молча рядом со мной, невольно вдыхая аромат моего тела, глядя в звездное небо, вспоминая то злополучное утро 2033 г, тогда, еще на материке Америка…
Я телепатически считывала его информацию…
…Раннее утро. Он встал с постели в хорошем настроение, жизнь, казалось, вносила нечто новое, волну любви, ведь через пару часов должна была прилететь его жена, Элизабет, что гостила с детьми Ронни и Амандой у своих родителей. Робби мельтеша, по ходу продвижения из комнаты в ванну и из ванны назад в комнату, на ходу одной рукой надевал рубашку, джинсы, другой включил телевизор, в это время шла трансляция новостей.
С экрана не сводящим взглядом смотрела, миловидная диктор, казалось, прямо на него в упор. Робби отметил про себя, что дамочка хорошенькая, только слишком неестественно строгая. Взгляд — «синего чулка». Он был в ванной, с усердием чистя зубы, с ухмылкой поймал себя на этом казусе, насилуя зубную щетки вдоль и поперек в полости рта, подметил: сам ждёт жену, а обращает внимание на «теток» с экрана.
Женщина старалась четко проговаривать каждое слово, ее навязчиво отвлекал со стороны доносящийся сильный стук, падение расколотого стекла, она, машинально поворачиваясь, посмотрела в ту сторону.
Тут, же устремляя взгляд прямо, собранно, выдержанно, поставленным голосом, проговорила, — По нашей проверенной информации, самолет упал на жилой квартал в 6 часов утра, жертвам спастись не удалось. В самолете находились 72 человека, включая состав экипажа.
На передающей ленте событий, в кадрах с мобильного телефона снятых очевидцем, видно, что на улице хаос, паника.
Робби застыл с зубной щеткой во рту, казалось, мир рухнул, прямо здесь и сейчас, он, схватившись руками за голову, начал кричать, переходя на вой.
Телевизор перестал работать, начал шипеть.
Вымученное лицо Робби становилось безжизненным. У него началась явная истерика, он тупо посмотрел на потолок. В этот момент дом начал шататься и разрываться, словно его раздирала невидимая волна сгустка отрицательной энергии. Сверху вниз стала сыпаться пыль, рушились перекрытия, окутывая комнату клубом дыма, наполняя им все вокруг, заполняя носовое отверстие, полость рта, едкость и затхлость пыли мешала дышать, он, задыхаясь, безудержно кашляя, в ужасе выбежал на улицу.
Город стоял в сером смоге. Сильный ветер нес по улице клубы пыли. Прохожие из пяти человек, две женщины и трое мужчин, один из них с ребенком на руках, пригибаясь, в панике бежали по тротуару, оглядываясь с испугом и ужасом назад.
Дома, как труха, один за другим, падали, буквально на глазах, словно спичeчные коробки.
Толпа людей в ужасе бежала по проезжей части, многие были полураздеты, это те счастливчики, кому удалось спастись.
Повсюду летали коробки, урны из-под мусора, залетая в разбитые витрины магазинов, бегущие люди спотыкались о перевернутые столики, стоящие возле кафе. Деревья, терзаемые ветром, сгибались, некоторые были просто на просто вырваны с корнем, падали перед бегущими в панике людьми, перекрывая им дорогу к спасению.
