…Робби отметил, что они так похожи на его детей, внутри под ложечкой подсасывало, сердце защемило. На глазах выступила предательская слеза. На что Боб, криво усмехнувшись, произнес, — Я в тюрьме и не такое пережил…
Мужчина, отец семейства, вышел из машины, махнув им рукой, уже на ходу сказал, — Ждите! Сейчас, разузнаю! И вернусь! В приказном тоне, на бегу, оборачиваясь назад, приказывал, — Сидите смирно! Он удалился в направлении к впереди стоящей толпе. Та, как и «масса машин» ревела. И это, надо признать, действительно, пугало.
…Пугал океан, пугал воздух, пугали люди…
Незаметно ночь в состоянии ужаса, была смещена ранним, серым утром.
Глаза людей всматривались с напряжением вдаль, в то "пугающее будущее".
…Вернутся ли, они домой, когда-нибудь? Трасса была похожа на «лагерь беженцев»…
До них, как им, беженцам, казалось, абсолютно, не было никакого дела, не для кого. Кругом в заторах стояли грузовые, легковые авто, что встали в беспорядочную череду из сплошных проблем. Лица людей были потеряны…
Казалось, что им не уйти от той участи, которая стала для них нависшей над их головами — гибелью, и ее предотвратить в данной ситуации, было совершенно некому.
Природа! Она пугала «пожирающим аппетитом», стремилась сокрушить своим грозным видом, сломать, и? Всё и вся, скомкав, поглотить в стихии воды и огня.
Океан! Он предстал, тем ледяным "Монстром", который утверждал, здесь и сейчас на побережье, всем своим пугающим видом, гулом — своё "Я", и казалось, что он шел наперекор самому Господу Богу.
…Мужчина с нехорошим предчувствием приблизился к толпе. Его изъедала, мучила, тем не покоем, душа. Страх переходил в ужас. Вопрос: Как, спасти, увезти подальше жену и детей? В толпе, раздавались крики, мольба о помощи.
На побережье всех присутствующих сокрушала боль, что довлела той негативно выраженной — беспомощностью, даже гул океана, терялся в ней.
Из толпы были слышны выкрики хрупкой женщины, что старалась привести всех в чувство: Главное! Не паниковать! Это подействовало, стало стыдно, ведь привела в чувства женщина, а не какой-то там матерый мужик с руками, как лопата, с сажень в плечах, в лице Ильи Муромца.
Кругом царил страх. Люди, как бы, были потеряны в пространстве сжатого серого мира. Только смельчаки цеплялись за жизнь, другие, же прибывали в паническом страхе. Паника парализовала.
…Отец семейства, спеша шёл в направлении семьи, он нелепо разводил руками, а это говорило об одном, что прийдется торчать в этой дыре, еще неопределенное время, так как на дороге полный хаос, затор. Все мешало продвижению вперед по трассе. Женщина, уже предугадала ответ на вопрос… «Быть беде!» Надо искать в себе силы к спасению!..
Подойдя к ней, муж, глухо произнес, — Никто точно, ничего не знает! Дорога, перегружена. Все, ждут трагедию. Тяжело вздохнув, глядя жене в глаза, добавил, — Давай, отъедем чуть — чуть в сторону, может там появится «брешь», чтобы уехать отсюда.
Уверенно посмотрев на жену и детей, мысленно давая им «шанс». Они ему поверили, вернее, заставили себя поверить в иной исход, нежели рисовала действительность, наглядно, жестко, черно-серыми красками. Все сознавали, что сидя на месте нельзя избежать тупиков. Надо двигаться, стремиться уйти от навязанной безысходности, во чтобы — то, ни стало.
Муж, сев за руль, уверенно произнес, — Поедем по побережью. Океан, кажется, немного притих. Надо воспользоваться, тем, пусть маленьким затишьем. А, вдруг, мы прорвемся и выберемся из пасти «Дьявола». Нам надо опередить, обмануть время, каждый час работает на спасение, за час мы будем, уже далеко от этой всепоглощающей дыры.
Так думал, он, с упорством нажимая на газ, хотя вера и в нем падала духом, а страх, как некогда прижимал к стенке.
Через минуту, мужчина неуверенно выехал из затора машин на побережье, в поиске просвета, там — впереди. Завеса давила угрозой.
…Океан…
От него веяло холодом, который ощущался фибрами души, пробирала дрожь. Женщина с детьми, съежившись, сидели, словно, боясь всего в этом мире. Дорога бежала, то впереди, то позади…
Клубы пыли, то приподнимались, то опускались, забивая окно. Они, ж не желали, смотреть по сторонам. Их взгляды были направлены на отца. Его, же взгляд был устремлен, лишь на действительность, и она тяготила, буквально всем.
В мозгах шла "перестройка". "Мирная жизнь" осталась где-то там. Возможно, предстоит бой со стихией — непредсказуемой, неуправляемой…
…Жизнь и смерть встретились на перекрестке их судеб. Раунд объявлен. Бой навязан. И его надо принять, прямо, глядя на линию судьбы…
На поверку, она предстала — «ломаной, хрупкой». Ее надо бережно положить, как печать на свою ладонь…
И всё, ж! Ее! Постараться обмануть! Ведь, столько свойственно ЧЕЛОВЕКУ, чтобы в явь справиться с катаклизмами. Но при встрече с ними, как правило — человек терялся… Мысль…
Одна, другая теребила, штормила, блокировала разум. "Паника, страх"…
Где, же найти в себе, тот "Резерв — мужества во спасение себя?! Эти мысли сменяли восприятие серой действительности. А, ведь, надо держать себя в руках. Иного выхода нет! Человеку — свойственен страх перед катаклизмами…
…Всё тот, же океан, своей нависшей тишиной, казалось, заманивал в «ловушку».
Гул остался в стороне, где — то там. Это— то и пугало. Не знаешь… "Плохо — это, или, же хорошо?"
Человечество! Столкнулось с той действительностью, которую ждали: «Безумие и Разум»…
…Итак! На кону: Океан, как угроза жизни. Человек оказался в его плену. — Что, же делать, как уйти от «Монстра», спасти близкого человека?! Дать, ему, как «подобию», тот маленький шанс…
Эти мысли пробегали в голове мужчин, в том числе Робби и Боба: Есть шанс во спасение, всегда!
И каждый сопереживал подобию, тем, кто оказался в заложниках у взбешенной природы.
…Побережье практически стало тем критерием отчета: жизни и смерти.
В машине был тот — микроклимат, который объединил семью. Он сплачивал своим "запахом единства".
Наконец! Впереди показались машины, люди. "Жизнь!" Это, ещё жизнь!..
Люди несли с собой скарб — еду, теплую одежду, одеяла. Все шли, необъяснимо, почему-то, только вперед. Дороги назад не могло быть в приоре…
Океан, как бы нарочито, дал им передышку, чтобы оценить «Его мощь».
Она, лишь предполагала себя, но каковой — она, может быть?! Этого. Не предвидел никто, все, же никому не желалось, попасть в его нутро, хлебнуть, той "леденящей" до оторопи… Воды…
